— Нет, если ты устроил стрельбу в ресторане и убил двух капо Бьянки.
Тёмные глаза Тони заблестели.
— Может быть, это был не я.
— Может быть, так оно и было.
— Зачем мне навлекать на себя гнев двух семей, включая семью младшего босса, который принимает решение о том, кто правит этим городом?
— Потому что это Вегас, и ты подстраховываешь свои ставки. — Рокко фыркнул от смеха.
— Ни один игрок, делающий ставки, не стал бы принимать такие ставки.
Впервые за всю свою карьеру силовика Рокко почувствовал беспокойство. Обычно он знал, как будет развиваться каждая ситуация, ещё до того, как переступал порог. Сегодня он ожидал, что Тони расскажет, что работает на одного из нью-йоркских капо, и назовёт его имя, но у него начало складываться ощущение, что Тони говорит правду.
— Я выстрелил главарю в грудь. Ты хочешь сказать, что это был не ты?
— Ты мне нравишься, Фрэнки, но не настолько, чтобы я собирался раздеться для тебя. — Тони похлопал по своей шелковой рубашке. — И если бы ты выстрелил мне в грудь, у нас, скорее всего, не было бы этого разговора.
— Если только на тебе не было жилета.
— Это было бы разумно, если бы кто-то собирался совершить убийство, — Тони кивнул. — Я запомню это в следующий раз. Спасибо за подсказку.
— Парень у вас?
Медленная, лукавая улыбка расплылась по лицу Тони.
— К сожалению, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, что он гость в моем доме. Если бы я нашёл его, я бы, конечно, с нетерпением ждал воссоединения отца и сына и последующей награды за мой бескорыстный акт доброты, когда я выследил его и обеспечил его безопасность. Теперь, если бы я мог забрать у тебя девушку, нет ничего такого, чего бы Нунцио не сделал для меня.
Не в силах больше сидеть ни минуты, Рокко поднялся.
— Я не являюсь угрозой для неё.
— Ты Де Лукки, — рассмеялся Тони. — Все находятся в опасности из-за тебя. Я видел, на что ты способен, Фрэнки. Я был здесь по каждому контракту, который мой отец давал тебе. Я был здесь каждый раз, когда ты отчитывался. Я видел фотографии. Иногда я даже ходил посмотреть на тела. Может быть, ты думаешь, что ты ей не угрожаешь, но это не так, и я не единственный, кто так думает. Ты можешь причинять людям боль разными способами. Но я не обязан тебе этого говорить. Никто не знает о боли больше тебя.
* * *
— Ты любишь меня? — Грейс положила подбородок на грудь Рокко и посмотрела на него сквозь густые ресницы.
— Да, cara mia (*дорогая моя, итал., прим.перев.), — тихо сказал он. — Я люблю тебя.
У него не было другого слова для описания чувств, которые он испытывал, когда был с Грейс. Как будто у него была передозировка самого сильного наркотика из всех существующих — а он перепробовал их много, — и всё его тело наполнилось удовольствием. Если любовь означала, что он умрёт за неё, что бы он ни делал, он думал о ней, что он чувствовал её руки на своём теле, когда лежал один в постели, что он не стирал свою одежду, потому что она пахла ею, что его сердце билось только тогда, когда она была с ним, тогда да, он любил её.
Улыбка озарила её лицо, и, чёрт возьми, не было ничего, чего бы он не сделал ради этой улыбки. Он протянул руку, чтобы коснуться золотого креста на шее, молча благодаря своих родителей за то, что они дали ему то, что позволило ему оградить маленький уголок своего сердца от Чезаре, чтобы он был открыт для любви, которую Грейс предложила ему, и он смог любить её в ответ. Перевод группы https://vk.com/bambook_clubs
Она переместилась на него сверху, и рычание поднялось в его груди, когда его член откликнулся на мягкое скольжение её бёдер. Ему нравилась она в этой позе, её сердцебиение мягко отзывалось в его груди, каждый дюйм её тела касался каждого дюйма его тела. Он никогда не представлял, что два человека могут быть так близки, и чувства, которые он испытал в эти украденные часы в темноте, были настолько сильными, что заставили его поверить, что он сможет выдержать всё, что Чезаре сделает с ним.
— Ты всегда будешь любить меня?
— Всегда. — Он провёл рукой по её прекрасным волосам и вниз по спине.
— Ты обещаешь? — Грейс приподнялась ещё выше.
— Да, я обещаю. — Он наклонился вперёд, чтобы поцеловать её, чтобы она не увидела вспышку боли, которая, как он знал, отразится в его глазах. Он всегда будет любить её, потому что любил её уже семь лет и не мог представить, что будет любить кого-то другого. Но это не могло продолжаться долго. Однажды Чезаре узнает об этом, и Рокко не знал, что он будет делать. Он мог отказаться от Грейс не раньше, чем перестал дышать, и если бы это означало, что ему придётся умереть, он бы умер, зная, что держал совершенство в своих объятиях. Она была всем, что было хорошего, прекрасного и невинного в этом мире, всем, что Чезаре украл у него, когда забрал его из детского дома в Вегасе и привёз в Нью-Йорк.
— Когда я закончу школу, мы сможем пожениться, — сказала она с уверенностью юности. — Папа не обрадуется нашей разнице в возрасте, но когда он увидит, как сильно мы любим друг друга, он поймёт.
Рокко был чертовски уверен, что Нунцио Мантини никогда не смирится с мыслью о том, что Де Лукки женится на его дочери, и особенно на той, которая на десять лет младше его, но он не собирался гасить свет в её глазах, говоря ей правду. И даже если бы Нунцио согласился, что было столь же маловероятно, как и то, что по земле разгуливает ещё один динозавр, Чезаре нашёл бы способ уничтожить их. Но даже осознание того, что это никогда не продлится долго, что однажды ему придётся разбить ей сердце, не могло помешать ему принять то, что она предлагала. Он был эгоистичным ублюдком, но он предпочёл бы провести короткое время с Грейс, чем вообще никогда не испытывать тех эмоций, которые она в нём пробудила.
— Всё, что ты захочешь, Грейси. Я сделаю для тебя всё, что угодно.
— Ты наденешь смокинг вместо своей кожаной куртки?
— Если это сделает тебя счастливой.
— Мы можем пожениться на улице?
— Конечно.
— Когда ты спрашиваешь меня, можешь ли ты сделать это романтично, чтобы, когда я расскажу нашим детям, я могла плакать, как плакала моя мама, когда рассказывала нам, как мой папа попросил её выйти за него замуж?
— Я ничего не знаю о романтике, dolcezza (*сладкая, итал., прим.перев.). Рокко проглотил комок в горле. — Я просто знаю, что я чувствую к тебе.
— Тогда скажи мне это.
— Хорошо.
Она наклонилась и прижалась губами к его губам.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросила она.
— Только ты.
— У тебя есть я. Я никуда не собираюсь уходить. Я имею в виду кое-что на нашей свадьбе.
Он не хотел думать о свадьбе, которая никогда не состоится, о платье, которое она никогда не наденет, о смокинге, который он никогда не возьмёт напрокат, и о романтике, которую она хотела, которую он даже не понимал. Но он заставил себя вспомнить этот образ, чтобы придумать что-нибудь, чтобы снова увидеть её улыбку.
— Я хочу, чтобы ты спела.
— Что?
— Что-нибудь от твоего сердца.
Она снова поцеловала его, её губы были тёплыми и мягкими. Он обнял её и крепко прижал к себе.
— Это просто, — пробормотала она. — Каждая песня, которую я пою, исходит из моего сердца, и моё сердце полно тобой. У меня никогда не кончатся песни для пения.
Он хотел бы, чтобы это было правдой. Мир был бы тёмным местом без её прекрасного голоса, и это был бы Ад, который он даже не мог себе представить, когда она ушла.
Глава 15
— Как твой папа? — Рокко вошёл в комнату Грейс, даже не потрудившись постучать в дверь. Она съёжилась, когда он оглядел груды одежды и журналов на полу, полки, забитые безделушками, купленными в благотворительных магазинах, и выкройки для шитья и отрезы тканей, разбросанные по каждой поверхности. Да, её комната была настоящей катастрофой. Когда-нибудь она соберётся прибраться, но, похоже, у неё никогда не было на это времени.
— Лучше, спасибо. Его перевели из отделения интенсивной терапии в послеоперационную палату. — Её голос звучал напряжённо, и она сделала глубокий вдох, а затем ещё один. Если она не расслабится, то не сможет петь, но как она могла расслабиться после того, что сказал ей отец? Он посеял семя сомнения, и, несмотря на все её усилия, оно пустило корни в течение дня.