По здравому размышлению я решил ничего в себе не менять, становиться гипертрофированным качком мне абсолютно не улыбалось, так что я решил, что выберу путь легкого десанта. Тем более, после всего что со мной приключилось, было непонятно, как поведет себя моя нейросеть. Прошло уже около трех месяцев с тех пор, как у меня произошла та история, в которой я находился в буром тумане и общался со своим посредником. Все это время никаких больше контактов не случалось, изменений с нейросетью тоже никаких не происходило. Сейчас она тоже показала точно такие же показатели, как и те, что были в первый раз. Так как она была биотехнологической, то ее замена не была предусмотрена, тем более она была шестого поколения. У медика даже челюсть от удивления немного отвисла, когда он вчитался в данные с результатами моего обследования. Согласно контракту, который подписал каждых из курсантов, им была положена бесплатная замена за счет государства их нейросети на «Штурмовик-4МВ» если они не имеют нейросеть равную или рангом выше. Многие и шли в военные именно из-за этого, подобная нейросеть стоила на гражданке не меньше ста семидесяти тысяч кредитов, а сумма эта была немаленькая. Добавьте сюда стоимость баз знаний, которые мы должны будем изучить, боевые импланты, и на выходе получится сумма в миллион кредитов. Да, подготовка профессионального военнослужащего в империи Аратан дело недешевое. Тем более, нас готовят на начальные командные должности, для этого академия и создана, простых солдат всегда можно нанять из захудалых планет, поставить нейросеть и за короткое время получить средненького бойца, который через некоторое время поднаберется опыта. Десант же используют там, куда обычным бойцам ход заказан. Ох не просто так меня засунули именно сюда, похоже, кое-кому очень не понравилось само мое существование. Главе службы безопасности в уме и изящности ходов отказать было сложно. Не думаю, что Фариал поддержал бы такое решение если бы знал, куда он меня определил.
Медицинский осмотр был пройден и каждый из нас самостоятельно выбрал свой дальнейший путь. Медик вставил в ЛМК каждому свой картридж, теперь все будут получать определенную и регулярную дозу препаратов. Тем, у кого нейросети были подлежащими замене, был назначен график прибытия на операцию.
Следующим местом нашего маршрута стал строевой плац, на котором уже находился весь личный состав академии. Добежав до нашего места в строю, мы заняли его, и ротный лично проконтролировал, чтобы у нас всех на лицах были счастливые улыбки, направленные в небо. Тот, кто умудрялся недостаточно счастливо скалиться, получал замечательный стимул в виде удара кулаком в почку. Так же всем на нейросеть пришел текст с гимном академии, его необходимо было со всем старанием спеть во время традиционного подъема флага. Сверившись с часами, встроенными в нейросеть, я узнал, что уже почти девять часов утра. Ровно в девять часов ноль-ноль минут на трибуну поднялся полковник Сильдони, старый как лунь офицер, носивший ту же фамилию, что и прославленный флотоводец, имя которого носила академия. В строгом коричневом же мундире и гигантской фуражке, вся грудь бравого вояки престарелой формации была увешана различными медалями и знаками отличия, отсюда мне было плохо видно, да и не имел я никакого представления о системе наград в местной армии. Он оглядел диким взглядом поросячьих глаз собравшуюся толпу курсантов и начал вещать нам о том, как мы должны доблестно сдохнуть в кровопролитных сражениях во славу Империи. Выразил надежду, что все мы кровью своей расширим границы Аратана и добудем неувядающую славу и социально значимые награды и льготы, если доживем до счастливой пенсии. Смысл его речи постоянно терялся, стало понятно, что потомственный офицер давно и качественно слетел с катушек, и его держат тут только из политических соображений.
Как только начальник академии закончил свои разглагольствования, грянула торжественная музыка. Непонятно, где были расположены динамики, но мне казалось, что я сейчас лишусь своих барабанных перепонок, то ли полковник Сильдони был глуховат, то ли так было изначально задумано. Пришлось открывать текст гимна и выводить его не экран нейросети. Строй курсантов грянул песню, каждый старался перекричать звуки музыки, и превращалось это все в дикий неистовый рев. Внесли свою лепту и мы.