Дело осложнялось ещё и тем, что Рокоссовский пришёл в Войско Польское не на пустое место. До него министром национальной обороны Польши был маршал Михал Роля-Жимерский[140]. Во время Второй мировой войны он командовал Армией Людовой, военным формированием Польской рабочей партии, созданной в 1944 году на основе Гвардии Людовой, а также части Батальонов Хлопских, отрядов народно-рабочей милиции Рабочей партии польских социалистов, Союза борьбы молодых и отдельных отрядов Армии Крайовой. В отличие от более польской Армии Крайовой, где национальный дух порой перехлёстывал через край, в Армии Людовой воевали не только поляки, но и евреи, а также советские граждане, бежавшие из плена красноармейцы, белорусы, украинцы. Оружие и боеприпасы Армия Людова получала в основном со складов Красной армии и по партизанским каналам, проложенным по украинскому и белорусскому Полесью. Генерал Роля-Жимерский объединил все разрозненные подразделения в единую армию под крылом Люблинского комитета, подконтрольного Ставке Верховного главнокомандования и Кремлю. Бур-Коморовский называл отряды Армии Людовой «коммунистическими бандами». Популярность Жимерского была чрезвычайно велика не только в войсках, но и в той части польского общества, которое придерживалось просоветской идеологии и так или иначе связывало будущее страны с могущественным восточным соседом, который только что одержал блистательную победу над Германией. Именно Красная армия Советского Союза, включив Войско Польское в боевые порядки 1-го Белорусского фронта, подарила полякам возможность принять участие в завершающей схватке — Битве за Берлин. После Победы Сталин высоко оценил роль маршала Польши и наградил его высшим советским орденом Победа»: «За выдающиеся заслуги в деле организации вооружённых сил Польши и за успешное проведение боевых операций Войска Польского в решающих битвах против общего врага — гитлеровской Германии».
И вот Роля-Жимерский, по сути дела, смещён и заменён маршалом польского происхождения из Советского Союза. Для «хорошего поляка» Рокоссовский, пожалуй, во всех отношениях был неполноценным поляком: служил и прославился в Русской, а потом и Красной армии, женился на русской, да и в младенчестве был крещён в православную веру. В ортодоксально католической стране это было хотя и допустимо, но со многими условиями. А их-то, эти условия, как вскоре станет очевидным, сталинский маршал выполнять не стремился.
Странно было Маршалу Советского Союза и кавалеру высших орденов армии-победительницы начинать свою карьеру в стране, которую он когда-то покинул. Польша по-прежнему оставалась его родиной, но это была уже далёкая страна, почти чужая. В ней остались его детство, юность, сестра, родня, но не оказалось места для настоящего.
Рокоссовский сразу же потребовал от польского правительства увеличения расходов на армию. Бюджет военных расходов стал расти и в первой половине 1950-х годов достиг 15 процентов валового внутреннего продукта. Для бедной аграрной Польши, нуждавшейся в восстановлении разрушенного войной хозяйства, такой бюджет оказался крайне напряжённым.
Рокоссовский был введён в состав высшей государственной элиты. Ему пошили великолепный мундир маршала Польши, на который он тут же повесил звёзды Героя Советского Союза и орденские колодки. Одновременно с должностью министра национальной обороны он занял пост заместителя председателя правительства, а в 1950 году был избран членом Политбюро ЦК ПОРП. Рокоссовский был полным хозяином в польской армии и за непродолжительное время, пользуясь поддержкой правительства ПНР и, конечно же, Сталина, сумел создать из разрозненных по своей природе и идеологии формирований полу-партизанского типа регулярную армию. Войско Польское вскоре имело прекрасно обученные и способные выполнять задачи любой сложности сухопутные войска, ракетные соединения, войска ПВО, авиацию и военно-морской флот. Изменилась сама структура вооружённых сил, по сути дела, созданная по типу уменьшенной копии Советской армии. Так обеим армиям соседних социалистических государств в случае военной необходимости легче было интегрироваться в единую армию для совместных действий против общего врага. В короткие сроки была модернизирована сеть железных и автомобильных дорог страны, система государственной связи — всё это увязывалось с новой концепцией мобилизационных мероприятий республики. Заново, на новых принципах создавалась система подготовки офицерских кадров, были открыты Академия Генерального штаба им. К. Сверчевского, Военно-техническая и Военно-политическая академии. Авторитет Рокоссовского в стране укреплялся. Численность Войска Польского росла.
Но вскоре, особенно в офицерской среде, начали появляться такие настроения: Рокоссовский готовит армию не для защиты Польши и польских интересов, а для действия в составе войск Советской армии, а также объединённой армии стран — участниц Варшавского договора.
Военные расходы постоянно растущей и совершенствующейся армии, осваивающей новое, технически более сложное вооружение, конечно же, перегружали бюджет послевоенной Польши. Против «советского Багратиона» вскоре начали интриговать его бывшие друзья из состава республиканской партийной верхушки — Якуб Берман, Хилари Минц, Роман Замбровский и другие, считавшие, что Войско Польское слишком перенасыщено советскими офицерами, что пора бы им возвращаться в Союз… Обострившиеся взаимоотношения с членами правительства и лидерами партии осложнились конфликтом с полковником МГБ СССР Д. П. Вознесенским[141], который установил за маршалом слежку и даже записывал на плёнку беседы с ним. Однажды Рокоссовский в буквальном смысле схватил полковника за руку: к часам-микрофону из рукава вели проводки, и их маршал вовремя заметил.
Однако разлад произошёл не в Варшаве, а в Москве. Речь Хрущёва на XX съезде не только повергла в шок граждан Советского Союза, но и переполошила ту часть зарубежья, которая до этой поры была настроена просоветски. Коммунисты соцстран в один миг почувствовали, что почва стала уходить из-под ног. Оппозиция активизировалась. Её поддерживала значительная часть населения. В лозунгах, как правило, преобладала националистическая риторика. Теперь, с расстояния лет, можно говорить о том, что Хрущёв так или иначе спровоцировал целую серию мятежей и народных волнений в странах советского зарубежья, которые пришлось подавлять в ходе войсковых и даже фронтовых операций: 1956 год — Венгрия (операция «Вихрь»); 1968 год — Чехословакия (операция «Дунай»).
Но первыми вспыхнули поляки: 28 июня 1956 года в Познани произошли массовые волнения, вошедшие в историю под названием «Познаньский июнь». Рабочие крупнейшего в Познани Завода промышленных металлов им. Сталина возмутились несправедливой оплатой труда и дороговизной продуктов в местных магазинах. Именно здесь затянулись в единый узел социопсихологические, как говорят политологи, и политические нити и факторы. На тяжёлое положение рабочих и их семей и партийным органам, и профсоюзам было, мягко говоря, наплевать. Власти, как всегда, надеялись, что как-нибудь само рассосётся. Администрация выслушивала жалобы и просьбы рабочих и ограничивалась обещаниями. Один из исследователей «Познаньского июня» писал: «Рабочий коллектив расценил тактику проволочек властей как издевательство. Ситуацию подогревали призывы к забастовке радикально настроенных рабочих, и это чётко зафиксировали соответствующие службы».
На демонстрацию вынесли антирусские и антисоветские лозунги, «а также направленные персонально против министра обороны ПНР К. Рокоссовского». Демонстранты кричали: «Хотим хлеба!», «Требуем снизить цены!», «Долой красную буржуазию!». Основными требованиями, выдвинутыми демонстрантами в ходе начавшихся переговоров, были повышение зарплаты и снижение цен на продовольствие. В сущности, ничего особенного, обычные требования работяг, замордованных и постоянно обманываемых начальниками разных рангов. Если бы в Познань вовремя, то есть немедля, подогнали состав дешёвого качественного мяса и начали переговоры с делегациями протестующих, возмущение тут же пошло бы на спад и народ успокоился. Но власти оказались последовательными в своём упорстве, гибкости не проявили. В результате шествие постепенно переросло в столкновения с силами правопорядка. Приступом взята тюрьма. Захвачена оружейная комната. Тюремной охране перед штурмом поступил приказ: ни при каких обстоятельствах огня не открывать. Затем начался штурм здания Управления общественной безопасности. Здесь началась перестрелка. В окна полетели бутылки с бензином. «Коктейли Молотова» уже стали главным оружием смуты.
140
141