Конечно, сплетни и легенды на пустом месте не появляются. Звезда киноэкрана и красавец генерал, спаситель Москвы. Какой сюжет! Какая интрига! Жизнь, конечно же, талантливее и мощнее всех драматургов и режиссёров, сценаристов и актёров.
Но генерал оказался из другого теста. Да и блондинка у него уже была. Ждала в Сухиничах. Переживала за его здоровье. Посылала письма с офицерами, которые навещали своего командующего в тихом тылу, в лиственничных аллеях.
Дочь Валентины Серовой и Константина Симонова Мария Кирилловна[72] писала, что между её матерью и Рокоссовским «не было романа».
Роман-то был, но, скорее всего, это был роман-фэнтези, придуманный романтичной актрисой. Часть сюжета подарила война.
Шофёр Рокоссовского Сергей Иванович Мозжухин все дни, пока командующего возвращали с того света, а потом ставили на ноги, неотлучно находился рядом. Именно ему легенды приписывали роль ямщика, привозившего Серову в Тимирязевку на свидания. Константин Вильевич Рокоссовский, которому уже много лет приходится снимать, как говорится, «с вороту брань», в одном из интервью сказал: «Сергей Иванович Мозжухин… никогда не привозил Серову к Рокоссовскому. Он рассказал мне другую историю: в день знакомства Серова пригласила Рокоссовского в Большой театр, разумеется, когда он пойдёт на поправку. Деду это было приятно, что греха таить, всё-таки известная актриса! И спустя какое-то время они туда действительно поехали. В театр они зашли вдвоём с водителем, со служебного входа, нашли указанную в пропуске ложу. Серова села рядом с Рокоссовским. На неожиданную пару, разумеется, смотрел весь зал, и генералу стало неудобно под пристальными взглядами театральной элиты. Кончился спектакль. Из театра Рокоссовский вышел вместе с Сергеем Ивановичем. Сел в машину и вернулся в госпиталь. И пошли по Москве слухи…»
Журналисты, к дате или подходящему случаю, порой публикуют то там, то сям, выносят на экраны телевидения историю о том, что, мол, и Серова, и Рокоссовский в то время были свободны, а стало быть, что ж… Серова действительно вдовствовала. Имела сына. А генерал якобы ещё при первой встрече поведал ей о том, что его семья пропала без вести на оккупированной территории и что он тоскует в одиночестве.
Как мы уже знаем, Рокоссовский разыскал свою семью ещё в начале осени 1941 года. Лжецом же и примитивным донжуаном он никогда не был.
Из рассказа Константина Вильевича Рокоссовского: «…В семье разговор на эту тему заходил очень редко. Однако когда я заинтересовался этим вопросом, мать отрезала: «Серова выдумала всё это сама!» Мне бы не хотелось обидеть потомков актрисы. Возможно, у неё были на то причины, однако в нашей семье эту историю вспоминали с горечью. Злые языки, как говорится, страшнее пистолета, и бабушке пришлось тогда нелегко. Мама рассказывала мне, что маршал, по его же собственным словам, не питал большой симпатии к Валентине Серовой. Их встреча не произвела на него впечатления. И он сначала не понял, что ту галантность, которой Рокоссовский был известен, актриса истолковала по-своему. Думаю, что прозрел он только тогда, когда кто-то из знакомых пересказал слух о его романе с Серовой. Он сразу сел за перо. Написал жене, чтобы держалась, не переживала: «Я знаю, что тебе будет трудно, так как всяких слухов и сплетен не оберёшься. Причиной этому является то обстоятельство, что многим стало просто лестно связать моё имя с собой. Отметай все эти слухи и болтовню как сор». Это было спустя две недели после возвращения на фронт. Бабушка знала, что всё это неправда, что после госпиталя он был дома, а не у Серовой, что во время лечения она, а не актриса сидела у изголовья больного, но всё равно приятного мало».
Грань между романтической легендой и недоброй сплетней бывает порой чрезвычайно размыта. Семью Рокоссовских это, конечно же, беспокоит. Ведь главное в маршале Рокоссовском — его военные дела, его полководческий гений, а не подробности частной жизни, не фантазии романтической женщины, увидевшей в нём нечто большее, чем героя обороны Москвы. Вот почему так настойчив в своей убеждённости внук маршала: «По рассказам деда, Серова действительно писала ему письма, один раз приезжала с артистами в его войска. Тогда она настаивала на отдельном выступлении со своей бригадой в штабе фронта. Шел 43-й год, обстановка была напряжённая, и он отказал. Да и на фронт артистов пустили только потому, что генерал понимал: людям нужно хоть на мгновение отвлечься от войны, и лишить солдат небольшого концерта, да еще и с участием той, которая «умела ждать, как никто другой», он не мог. В качестве командующего Рокоссовский был предельно гостеприимен, и только. Кстати, когда я спросил у одного из сослуживцев деда, приезжала ли на фронт Валентина Серова, тот ответил: «А как же? Приезжала. И не только Серова. Многие артисты приезжали». На мой вопрос, приезжала ли она к Рокоссовскому, ветеран обиделся: «Почему к Рокоссовскому? К нам ко всем приезжала. Поднимать боевой дух». Потом он понял, почему я спрашиваю: «Ах, ты об этом? Вздорная болтовня! Такие слухи распускают те, кто тогда не был на фронте».
Люди из окружения Рокоссовского, и прежде всего военные, с удивлением слушали рассказы о мнимом романе и искренне смеялись. Всё-таки командующий всё время на виду, и его личная жизнь, уж поверьте, была известна его сослуживцам. Она, кстати, не была такой безоблачной, святым мой дед не был, тем более война… Он встретил одну женщину — военврача Галину Таланову. Она была с ним всю войну, родила дочь. И его семье, и соратникам всё это было известно. Знали они также, что Рокоссовский разрывается между двумя любимыми женщинами, одна из которых рядом с ним переносит фронтовые невзгоды, а другая ждёт его дома. Она ждала его всегда — и когда он сидел в «Крестах» по ложному обвинению, и когда ушёл на фронт. Валентине Серовой места в этом любовном треугольнике не было. И можно себе представить, как не ко времени и не к месту была эта известная актриса со своей известной любовью.
Дед очень уважительно относился к Симонову, любил его стихи. Книги поэта с дарственными надписями занимали почётное место в книжном шкафу в его кабинете. Они много раз встречались на фронте. После возвращения деда из Польши Симонов часто приглашал его на встречи с фронтовиками. О поэте дед всегда отзывался с уважением и питал к нему искреннюю симпатию. Это уже и я помню. И, насколько мне известно, Симонов тоже хорошо относился к деду. Не думаю, что, если бы роман с Серовой был реальностью, Рокоссовский нашёл бы в себе силы общаться с её мужем. Он был очень стеснительным человеком, ему всё было «нехорошо», «неудобно». И в такой неловкой ситуации я не могу его представить».
Известно, что однажды старший сын генерала Казакова капитан Виктор Казаков, в 1943 году служивший при штабе артиллерии Центрального фронта, по поручению командующего (Рокоссовского) отвозил Серовой записку и пачку её нераспечатанных писем. В записке Рокоссовский просил больше не писать ему. Серова сама открыла дверь. Прочитала записку. Сказала: «Я сейчас напишу ответ». Капитан Казаков сказал: «Никаких ответов не нужно — у меня приказ». Вежливо приложил к козырьку ладонь, повернулся и ушёл.
Известно также, что, когда Рокоссовский пошёл на поправку, он написал жене Юлии Петровне в Новосибирск, чтобы приезжала. И та вскоре приехала. За месяц до выписки из госпиталя Мосгорисполком, учитывая заслуги Рокоссовского при обороне Москвы, выделил ему квартиру на улице Горького. К приезду семьи квартира была готова. Именно её, а не маршальскую квартиру Серовой обживал Константин Константинович перед убытием на фронт под Сухиничи.
Ходил в ту пору по Москве и по штабам такой анекдот. Будто бы Лаврентий Берия доложил Сталину: артистка Серова, выезжая с концертами на фронт, подолгу живёт при штабе у Рокоссовского, что уж её там так задерживает, догадываться не приходится… Сталин выслушал Берию и сказал: «Серова — красивая женщина. Даже очень красивая. — В раздумье полыхал трубкой. — С другой стороны, может пострадать авторитет командующего». — «Именно поэтому я и доложил. Что будем делать?» — «Что будем делать? — Сталин начал задумчиво прохаживаться по кабинету. — Что будем делать, что будем делать… Завидовать будем, товарищ Берия! — И, остановившись напротив всесильного наркома, спросил: — А где жена товарища Рокоссовского?» — «Я уточню, но, должно быть, она в эвакуации». — «Немедленно отыщите её и самолётом отправьте в штаб к Рокоссовскому. Они с Серовой сами разберутся, кому уехать, а кому остаться».