Выбрать главу

Неизвестно, была ли эта бригада чем-то вроде 63-го «чёрного корпуса» комкора Л. Г. Петровского или всё же обычные отдельные штрафные роты, действовавшие на разных направлениях. Известно лишь, что по существовавшей в 1942 году вполне конкретной привязке тыловых округов к военным советам фронтов на Западный и Брянский фронты шёл поток штрафников из Московского военного округа.

Рокоссовский посвятил штрафной стрелковой бригаде целых три абзаца. Но ничего конкретного о действиях штрафников так и не сказал, кроме того, что «чаще всего бригаду использовали для разведки боем». И далее: «Дралась она напористо и заставляла противника раскрывать всю его огневую систему».

Разведка боем — самый беспощадный, губительный для наступающих вид боя. Проводят его в тех крайних обстоятельствах, когда не срабатывает штатная разведка — разведгруппы не могут добыть языка, лётчики и наблюдатели не могут точно засечь огневые точки противника, их количество, когда необходимо действовать, но не определены ни районы сосредоточения противника, ни то, в какой он силе и какими огневыми средствами располагает, есть ли танки и бронетехника, когда не раскрыто ни количество средств усиления, ни система их огня. Вот тогда и посылают в бой роту или батальон. Посланные на гибель имитируют наступление крупных сил. Да им, как правило, и не сообщали, в чём они участвуют. Говорили — наступление, вперёд, ребята, за орденами и медалями, за искупительной кровью первого ранения. И они вставали и шли в атаку, прекрасно понимая, что первое ранение может оказаться смертельным.

Порой Рокоссовскому приписывают то, что в его войсках якобы потери были гораздо меньшими, чем у соседей. Такой статистики нет. Можно предположить, что потери в полках и дивизиях 16-й армии, Брянского, Центрального, а потом Донского и всех фронтов, которыми командовал Рокоссовский, были приблизительно такими же, как и у Ватутина, Конева, Черняховского. «Война есть крайне опасное дело…» И штрафников он не щадил. Но благородство его проступило и через эту кровь: он нашёл в себе силы и написал в «Солдатском долге» и о штрафниках. Хотя бы упомянул о них. Многие ли из мемуаристов это сделали? Архивы, которые прячут от нас правду о штрафных подразделениях, до сих пор на замке, и замок тот, похоже, заржавел…

Прибытие Рокоссовского на Брянский фронт и первые недели боёв принесли и первую крупную неудачу.

Во время проведения Воронежско-Ворошиловградской операции — попытки удара по северной группировке противника — было потеряно большое количество танков, в том числе средних Т-34 и тяжёлых КВ. Погиб, как уже упоминалось, генерал Лизюков. Рокоссовский застал эту операцию уже в движении.

Для удара по левому флангу и в тыл наступающим войскам была создана группа генерала Н. Е. Чибисова[75]. В группу вошли пять стрелковых дивизий, стрелковая бригада, три танковых корпуса, две отдельные танковые бригады и другие части, в том числе артиллерия и гвардейские миномёты. Среди танковых корпусов в операции участвовали 1-й танковый корпус М. Е. Катукова[76], 7-й — П. А. Ротмистрова[77] и 2-й — А. И. Лизюкова. 5-я танковая армия теперь действовала отдельными корпусами. Из-за неподготовленности корпусов к наступлению, плохо проведённой разведки и ряда других причин, среди которых дважды отложенный час атаки, что дало противнику возможность укрепить и усилить противотанковыми средствами танкоопасные направления, удар оказался чем-то похожим на трагическую историю 1941 года под Луцком и Бродами.

Постепенно положение на Брянском фронте стабилизировалось. Противник развивал удар южнее, на Сталинград, тесня и разрывая порядки Воронежского фронта генерала Ватутина.

Рокоссовский налаживал работу штаба. Вскоре прибыли его верные генералы и полковники. Павел Иванович Батов, в то время помощник командующего Брянским фронтом по формированиям, вспоминал: «В середине июля 1942 года Брянский фронт принял в командование К. К. Рокоссовский. И солдаты, и генералы вздохнули с облегчением, мы сразу почувствовали руку опытного организатора.

Мне представилась счастливая возможность несколько месяцев поработать рядом с выдающимся полководцем и его боевыми соратниками в самом штабе фронта.

Все работники управления считали службу с Константином Константиновичем Рокоссовским большой школой. Он не любил одиночества, стремился быть ближе к деятельности своего штаба. Чаще всего мы видели его у операторов или в рабочей комнате начальника штаба. Придёт, расспросит, над чем товарищи работают, какие встречаются трудности, поможет советом, предложит обдумать то или другое положение. Всё это создавало удивительно приятную рабочую атмосферу, когда не чувствовалось ни скованности, ни опасения высказать своё суждение, отличное от суждений старшего. Наоборот, каждому хотелось смелее думать, смелее действовать, смелее говорить. Одной из прекрасных черт командующего было то, что он в самых сложных условиях не только умел оценить полезную инициативу подчинённых, но и вызывал её своей неутомимой энергией, требовательностью и человечным обхождением с людьми. К этому нужно прибавить личное обаяние человека широких военных познаний и большой души. Строгая благородная внешность, подтянутость, выражение лица задумчивое, серьёзное, с располагающей улыбкой в голубых, глубоко сидящих глазах. Преждевременные морщины на молодом лице и седина на висках говорили, что он перенёс в жизни немало. Речь немногословна, движения сдержанные, но решительные. Предельно чёток в формулировке боевых задач для подчинённых. Внимателен, общителен и прост».

В начале августа позвонил Верховный, поинтересовался положением на фронте и вдруг сказал, что надо срочно прибыть в Ставку.

2 августа 1942 года состоялась вторая встреча Рокоссовского и Сталина. Вторая встреча — это, разумеется, условно, то есть согласно записи в журнале посещений кремлёвского кабинета Сталина. Но ведь где-то же они разговаривали о «Крестах» и где-то Сталин спросил его: «Там били?» — «Били, товарищ Сталин». — «Сколько у нас ещё людей «чего изволите?». Говорят, во время той встречи Сталин попросил у Рокоссовского прощения. В это трудно, почти невозможно поверить, зная характер диктатора. Но, возможно, мы ещё многого не знаем…

Встреча же была. Возможно, она произошла в Генштабе. Возможно, на даче Сталина или в кремлёвской квартире, где Верховный тоже принимал, но там учёт посетителей и гостей не вёлся.

В этот раз он вошёл к Верховному вместе с А. М. Василевским и Н. Ф. Ватутиным. «Рассматривался вопрос об освобождении Воронежа, — вспоминал маршал. — Ватутин предлагал наступать всеми силами Воронежского фронта непосредственно на город. Мы должны были помочь ему, сковывая противника на западном берегу Дона активными действиями левофланговой 38-й армии. Я знал, что Ватутин уже не раз пытался взять Воронеж лобовой атакой. Но ничего не получилось. Противник прочно укрепился, а нашим войскам, наступавшим с востока, прежде чем штурмовать город, надо было форсировать реки Дон и Воронеж. Я предложил иной вариант решения задачи: основной удар нанести не с восточного, а с западного берега Дона, используя удачное положение 38-й армии, которая нависает над противником севернее Воронежа. Для этого надо только подтянуть сюда побольше сил, причём по возможности скрытно. При таком варианте удар по воронежской группировке наносился бы во фланг и выводил наши войска в тыл противнику, занимавшему город. Кроме того, этот удар неизбежно вынудил бы противника ослабить свои силы, наступавшие против Юго-Западного фронта. В той обстановке такой вариант, по моему глубокому убеждению, был наиболее правильным».

Сталин не поверил в перспективу плана Рокоссовского.

В сентябре войска Ватутина, усиленные резервами Ставки, атаковали. Штурм не удался. Умело организованная оборона противника прерывала огнём и контратаками любую попытку ударной группировки Воронежского фронта продвинуться к Воронежу. Измотав наши войска, немцы перешли в наступление, и положение Ватутина снова ухудшилось.

вернуться

75

Никандр Евлампиевич Чибисов (1892–1959) — генерал-полковник (1943). Герой Советского Союза (1943). В начале Великой Отечественной войны — командующий войсками Одесского военного округа, затем — Приморской армией, Резервной армией Южного фронта, заместитель командующего войсками Брянского фронта, командующий 38-й, 3-й Ударной, 1-й Ударной армиями. В мае 1944 года отстранён от командования и направлен в тыл. Начальник Военной академии им. М. В. Фрунзе. После войны на командных должностях в различных военных округах. Награды: три ордена Ленина, три ордена Красной Звезды, орден Суворова 1-й степени.

вернуться

76

Михаил Ефимович Катуков (1900–1976) — маршал бронетанковых войск (1959), дважды Герой Советского Союза (1944, 1945). В 1941 году со своей танковой дивизией попал в окружение под Луцком. Из окружения вышел. Командовал танковой бригадой в Битве под Москвой. В 1942 году — командир 1-го танкового корпуса. В 1943 году и до конца войны — командующий 1-й танковой армией. Награды: четыре ордена Ленина, три ордена Красного Знамени, два ордена Суворова 1-й степени, орден Кутузова 1-й и 2-й степени, орден Богдана Хмельницкого 1-й степени, орден Красной Звезды.

вернуться

77

Павел Алексеевич Ротмистров (1901–1982) — Главный маршал бронетанковых войск (1962). Герой Советского Союза (1965). Доктор военных наук, профессор. В 1941 году — начальник штаба 3-го мехкорпуса. В сентябре 1941 года — командир 8-й танковой бригады. С апреля 1942-го — командир 7-го танкового корпуса. С февраля 1943 года — командующий 5-й гвардейской танковой армией. В июле 1944 года в ходе операции «Багратион» отстранён от должности командарма, в августе назначен заместителем командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной армии и до конца войны в боевых действиях не участвовал. Награды: шесть орденов Ленина, орден Октябрьской Революции, четыре ордена Красного Знамени, орден Суворова 1-й и 2-й степени, орден Кутузова 1-й степени, орден Красной Звезды.