щадке, где, не всегда успевая за мячом, потел его командующий, с которым он прошел от Курской дуги до конца войны.
- Милая девушка, - протянул руку Рокоссовский, едва переводя дыхание. - Сдаюсь, молодость берет свое.
- Там, где маршал Рокоссовский, там всегда победа, - сказал Аревадзе, шагая навстречу с расставленными руками.
- Маршал Рокоссовский? - удивилась девушка. - Мне не грех было бы и проиграть.
- В следующий раз, - рассмеялся маршал.
- Спасибо вам за компанию, - улыбнулась девушка.
- Ну, как жизнь, Михаил Егорович? - воскликнул Рокоссовский после крепких объятий. - Здоровье?
- Все хорошо, товарищ маршал! Лучше быть не может! - воскликнул Аревадзе. - Отдохнул, набрался сил и сегодня улетаю в Тбилиси.
- Чем занимаетесь?
- Продолжаю работать на железной дороге. - Он подозвал стоявшего в сторонке молодого человека. - Мой младший сын Годердзи. Мечтает быть военным.
- Похвально, - улыбнулся Рокоссовский. - Он тоже отдыхал?
- Нет, если он будет в таком возрасте отдыхать, то не жди добра в старости, - сказал Аревадзе и с гордостью посмотрел на сына.
К ним чуть ли не бегом подскочил начальник санатория и надтреснуто-дребезжащим голосом произнес:
- Товарищ маршал! Вас вызывает на свою дачу генералиссимус Сталин!
- Кто передал? - спросил Рокоссовский.
- Сам Александр Николаевич Поскребышев!
- По какому поводу?
; - Не могу знать, товарищ маршал! Только они передали, чтобы вы прибыли без опозданий.
- Во сколько я должен быть у Сталина?
- Ровно в 12 часов дня. В 11.15 машина будет у главного Подъезда.
- Спасибо, - сказал Рокоссовский.
- Разрешите идти? - вытянулся В струнку начальник санатория. ■,
-Ради бога, - сказал Рокоссовский, и когда начальник санатория ушел, он с сожалением произнес: - Вот видишь, Михаил Егорович, так и не дали нам поговорить.
- Да, не дали, - мрачно сказал Аревадзе. - Сам Сталин вызывает, зачем?
- Трудно сказать, - проговорил Рокоссовский и, тепло попрощавшись, ушел.
4
До встречи со Сталиным оставалось три часа, и Рокоссовский, теряясь в догадках, размышлял: зачем он ему понадобился? После завтрака он переоделся в строгий костюм, вышел из санатория, спустился вниз, забрел в пустынное место, подальше от толчеи отдыхающих, и начал прогуливаться по тропе. Здесь, под прикрытием кустов магнолии, обросших мхом валунов хорошо дышалось и думалось,
В Северной группе .войск вроде идет все по плану, дисциплина не хуже, чем у других, уровень боевой подготовки вполне соответствует современным требованиям. Это отметила группа инспекторов из Министерства обороны. Есть недостатки, но у кого их не бывает. Отношения с польским правительством? Тут никаких нареканий быть не может. Польский народ к советским воинам тоже относится с уважением. Наши солдаты платят взаимностью.
Его дачные дела вряд ли могут интересовать Сталина. Тогда зачем он ему понадобился? Интерес к его семейным отношениям? Это слишком мелко для главы государства.
В памяти всплыл министр МТБ Абакумов. Он подробно вспомнил разговор с ним в Германии. А что если он проинформировал Сталина об Андрее Белозерове и его заступнике Рокоссовском? Во время войны люди стали смелее, раскованнее, и ге-бисты вновь начали закручивать гайки.
Маршал прошелся над самым обрывом и присел на скамейку. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, обещая теплый и светлый день. Оно заливало золотым блеском зеркальную гладь моря, стоявшие на рейде пассажирские пароходы и множество рыбацких шлюпок, похожих издалека на плавающих уток. Внизу, у самого берега, плескалось в воде, отливавшей изумрудом, множество отдыхающих. Слева, над вершиной белого дворца, неподвижно висело белое облако.
Мысль о всемогуществе МГБ вызвала глубокое чувство тревоги. Он знал, что уже после войны оказался в тюрьме бывший член Военного Совета фронта К.Ф. Телегин, с которым он не разлучался от Сталинграда до Варшавы. Командир кавалерийского корпуса В.В. Крюков, мужественно воевавший в составе его фронта, тоже арестован вместе со своей женой Руслановой. Говорят, что они замешаны в каких-то барахольных дедах. Может, и правда, они в чем-то виноваты? Неужели тогда, когда он пытался разыскать в Берлине Телегина, чтобы поздравить его с Победой, он и впрямь занимался какими-то непотребными делами, выполняя поручение Жукова? Ходят же упорные слухи об этом, а, как известно, дыма без огня не бывает.
Теперь его пугали аресты, которые имели место: в Москве 23 апреля 1946 года под стражу был взят Главком ВВС маршал А.А. Новиков - главный маршал авиации, дважды Герой Советского Союза.
Он восстановил в памяти тот злополучный день 2 июня 1946 года, когда состоялось заседание Высшего Военного совета, в котором он тоже принимал участие. Оно так поразило его воображение, что он несколько дней не мог прийти в себя. Он несколько раз восстанавливал в памяти весь ход того Совета и помнил его до мельчайших подробностей.
Заседание было экстренным, и о повестке дня не было сказано ни слова. Как человека, многое испытавшего в жизни, его охватило тогда мрачное предчувствие, что над кем-то из присутствующих навис дамоклов меч.
В небольшой комнатушке всего лишь с одним окном, где собрались военные, было светло от маршальских звезд на погонах и от многочисленных орденов. Никто почему-то не хотел высказываться по поводу предстоящего совета, хотя чувствовалось по поведению каждого, что таинственная неизвестность сидела занозой под сердцем.
В назначенное время их пригласили в зал заседания. Тихо, без излишней суеты, но с душевным трепетом все. заняли свои места. В отдалении находился стол секретаря Совета. Его занял генерал Штеменко.
Вскоре вошли Маленков, Молотов, Каганович и другие члены Политбюро.
Через несколько минут, в довоенном френче, с видавшей виды папкой, с хмурым, потемневшим лицом появился Сталии. Все участники заседания, как подсолнухи на свет, повернули в его сторону головы. Ему, Рокоссовскому, показалось, что этот Сталин был очень похож на того, каким он видел его в 37-м году в Кремлевском дворце. Разница лишь заключалась в том, что этот был старше и с более злобным лицом.
Сталин медленно подошел к Штеменко, повернулся, окинул взглядом военных. Как ему показалось, он дольше всех задер* жал взгляд на Жукове.
Сталин молча положил папку йа стол и с грузинским акцентом произнес:
- Товарищ Штеменко, прочитайте эти документы.
Его ошарашило то, что читал генерал, необычность этих документов, их сходство с тем, что он встречал на допросах и суде. Он запомнил их почти слово в слово.
Новиков признавался, что залез в грязь преступлений, лично присваивал фронтовое имущество. Он возомнил себя большим человеком, которого знают не только у нас, но и во всем мире. В разговоре со своей женой называл себя выдающейся личностью. В своем заявлении он каялся, что допускал вражеские выпады против Сталина.
Новиков сообщал, что он был связан с Жуковым и вел с ним вредные разговоры в период войны и до последнего времени. Он призывал положить конец карьере Жукова, ибо это может привести к пагубным последствиям.
Новиков характеризовал Жукова как человека самовлюбленного и властолюбивого, не терпящего возражений, любящего славу, почет и угодничество. Вместо того чтобы сплачивать командный состав вокруг Верховного Главнокомандующего, он пытается умалить его роль в войне и в то же время выпячивает свою роль, заявляя, что все военные операции разработаны им лично.
Далее Штеменко читал о том, что Жуков считает, что его недооценивает Сталин и, если бы не он, не было бы ни Сталинграда, ни Ленинграда, ни Курска, ни других побед.
Как же ему, Рокоссовскому, все это было знакомо. Он помнил зловещую тишину, повисшую в зале поел? того, как Штеменко закончил читать.
После продолжительного молчания Сталин предложйлири-сутствующим высказаться по поводу услышанного.
Первым говорил о виновности Жукова Маленков, дважды держал слово Молотов и оба раза приводил факты, говорившие о бонапартистских замашках Жукова.