Было уже светло, когда машина по узкой полевой дороге огибала озеро, над которым висел туман, окрашенный в светло-розовый цвет. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь плотную дымку, делали озеро похожим на чашу, заполненную оранжевой водой.
«Разбить бы здесь палатку да порыбачить, - подумал Рокоссовский. - Эх, мечты, мечты». Теперь ему казалось, что больше всего на свете ему хочется побыть в уединенном месте, где вокруг была бы только тишина - ни воющего звука бомб и снарядов, ни свиста пуль, ни тревожных, изнуряющих душу мыслей о предстоящих боях.
Машина выскочила на большак и, проехав около пяти километров, вновь повернула на полевую дорогу. По мере приближения к линии фронта порывы ветра приносили запахи пороха, горелой резины, обожженной земли и трупного смрада.
Одичавшие поля и безлюдье томили душу. Машина прошла по участку поля, которое, видимо, переходило из рук в руки не один раз. Земля вокруг была изрыта и перепахана, а на ней валялись остовы танков, машин, оружие, каски. И на все это мрачно смотрело солнце.
Машина остановилась на окутанном дымкой рубеже, где находился наблюдательный пункт дивизии. Рокоссовского встретили командармы Пухов и Галанин и командир дивизии. У генерала Аревадзе была перевязана левая рука: она висела на широкой полосе бинта, переброшенной через шею.
- Михаил Егорович, что случилось? - спросил Рокоссовский.
- Немножко царапнуло осколком, - ответил генерал.
—Ничего себе немножко, - добавил Галанин, - глубоко задета кость. Рекомендуем лечь в госпиталь, он и слушать не хочет.
- Что вы ко мне пристали, как мухи! - раздраженно произ
нес Аревадзе. - Все твердят одно и то же: госпиталь, госпиталь. Я же сказал: никуда не поеду, мое место здесь, с моими пограничниками. -
- Надо слушаться врачей, - улыбнулся командующий фронтом, вспомнив свое бегство из госпиталя. Он повернулся к Пухову и спросил: - Николай Павлович, какие в армии потери?
- Примерно одна треть личного состававыбыла из строя.
- А у вас, Иван Васильевич?
- Порадовать ничем не могу, чуть более тридцати процентов, - ответил Галанин.
- Как дрались пограничники?
- За время войны с фашистами я командую уже четвертой армией, но таких бойцов у меня еще не было, - сказал Галанин. -Сражаются до последнего. Иногда трудно понять, откуда у них берутся силы. С такими людьми я готов шагать до Берлина.
- Я хорошо знаю пограничников, - произнес Рокоссовский* - Они нигде и никогда не подводили. Я рад, что пограничники и здесь оказались на высоте.
' Генералы зашли в землянку и уселись вокруг стола. Вспомнив «происшествие» за этим столом, командующий фронтом сказал:
- Михаил Егорович, вот где пригодилось бы ваше «Саперави».
- Как закончится война, приезжайте ко мне в Сербаиси, я угощу вас вином из винограда, выращенного своими руками, -вдохновенно сказал Аревадзе. - Под моей гостеприимной кровлей вы будете чувствовать себя лучше, чем дома.
- За кончик языка привязывать не надо будет? - рассмеялся Рокоссовский.
- Нет, нет, этого не будет, - засмеялся генерал, поправляя раненую руку. У Рокоссовского не поворачивался язык говорить о скором, без отдыха, без перегруппировки сил, наступлении. Но другого выхода не было: приказ Ставки уже поступил.
- Я знаю ваши способности, - начал Рокоссовский. - Вы прекрасно оборонялись. 15 июля мы идем в наступление. Я уверен, вы покажете себя и здесь наилучшим образом.
Он поставил задачи двум армиям, рассказал о замысле операции, о взаимодействии с соседними фронтами и к вечеру вернулся на свой КП.
Наступление началось в срок. Оно шло тяжело. Войскам приходилось с большим трудом преодолевать одну позицию за другой в многочисленных оборонительных рубежах противника, построенных им здесь за два года пребывания в Орловской области.
5 августа войска Центрального и Брянского фронтов освободили Орел, а войска Воронежского фронта заняли Белгород. В этот вечер Москва салютовала 12 залпами из 120 орудий освободителям этих городов. Отмечать новые победы с той поры стало традицией. Настало время, когда противник, огрызаясь, уходил на Запад.
Наибольших успехов достигла 60-я армия Черняховского. Командарм сумел найти слабо укрепленный участок обороны и до 31 августа прорвался вглубь на 60 километрев. Началось освобождение Украины. В штаб фронта нагрянули журналисты центральных газет в то время, когда Рокоссовский находился в 60-й армии. Представителей прессы принимал начальник штаба фронта Малинин.
- Я бы вам рекомендовал написать о нашем командующем фронтом. - говорил Малинин. - Я с ним уже давно работаю и не перестаю восхищаться. Талант генерала, его смекалка, стратегический ум особенно ярко проявились под Сталинградом и здесь, на Центральном фронте.
Представители прессы скрипели перьями, а начальник штаба расхаживал перед ними и старался подобрать самые меткие слова для характеристики своего командира:
- Подкреплю свои слова примером. На участке армии Черняховского обозначился явный успех. Командующий фронтом, на мой взгляд, принимает смелое и, возможно, в этой ситуации единственно верное решение - он снимает с главных направлений сначала 2-ю танковую армию, затем резервный стрелковый корпус, артиллерию и бросает их в прорыв. Когда мы остались без резерва, я чуть не выл от огорчения, но, оказывается, напрасно - мы за сутки достигли такого успеха, который нам и не снился.
Увлекшись рассказом, Малинин взял указку, подошел к Карте и показал, в каких направлениях осуществлялся маневр и как это сказалось на результатах боев.
- Но это еще не все. - Генерал возвратился к столу и, окинув взглядом корреспондентов, оживленно продолжил: - Тут же Рокоссовский, неожиданно для всех, преподносит немцам следующий сюрприз. В прорыв, на стыке армий Черняховского и Батова, он вводит-армию Пухова, срочно перебросив ее с правого фланга. Противник сообразил, что он Попал в мешок, но было уже поздно. Вот так обдурил фашистов Рокоссовский.
- Сладко, сладко поешь, Михаил Сергеевич! - в дверях комнаты появился командующий фронтом. - Здравствуйте!. - кивнул он корреспондентам. - И у вас хватает терпения слушать этот панегирик? Вы что, не понимаете, что один человек сделать ничего не сможет, если плохо будут воевать те, кто находится в окопах?
- Стадо оленей во главе со. львом сильнее стада львов во главе с оленем, - произнес густым басом Малинин.
— Наш начальник штаба замечательно поет песню «Летят утки и два гуся», - улыбнулся Рокоссовский. - Попытайтесь его уговорить, не пожалеете.
Представители прессы накинулись на Малинина и стали его уговаривать спеть.
— А теперь, кроме шуток, - сказал Рокоссовский. - Я бы вам порекомендовал поехать к командарму Черняховскому. Иван Данилович - замечательный командир. Думаю, что это восходящая звезда на нашем военном небосклоне. Молодой, красивый, жизнерадостный, культурный - вот о ком надо писать.
А тем временем войска Центрального фронта рвались к Киеву. Сметая на своем пути остатки разгромленных дивизий, они подошли к Днепру.
4
Командный пункт армии Черняховского был расположен в дубовой роще, в нескольких десятках километров от Днепра. Сюда обещал заехать Рокоссовский и посоветоваться с командармом о проведении какой-то важной операции.
Черняховскому предоставилась возможность впервые за несколько месяцев спокойно подышать свежим воздухом и хотя бы немного расслабиться. Только теперь, когда наступила на фронте передышка, он почувствовал некоторую усталость. Он вышел из палатки, плотно прикрытой сверху дубовыми ветками, и начал прогуливаться по тропе, плотно прикрытой прошлогодними листьями. Наступала осень. Часто шли обложные дожди, но сегодня они прекратились.
Он держал в руке фуражку, легкий прохладный ветер трепал его черные волнистые волосы. Земля была усыпана коричневыми желудями, на высоких стеблях покачивали головками красные цветы. Из куста метнулась какая-то птица, и желтые листья, словно мелкий дождик, посыпались на зеленый ковер.
Он вспомнил такую же раннюю осень 1918 года в селе Вербово. Тогда маленькому Ясю, так звали его в семье, исполнилось двенадцать лет. Ту осень он никогда не забудет. В этот год их семью постиг страшный удар. Почти в один день от тифа скончались отец и мать. И он остался с пятью маленькими сестрами и братьями.