Слева от президиума висели карты, многочисленные схемы. Рядом с ними стоял стол, на котором лежала указка.
Оба командующих фронтами и Антонов торопливо зашли в зал и заняли крайние места за столами.
- Товарищ Василевский, все в сборе? - спросил тихим голосом Сталин, вставая.
- Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий, все! -
приняв стойку «смирно», ответил Василевский. „
- Тогда будем начинать, - сказал Сталин и после некоторой паузы добавил: - Нам следует обсудить порядок проведения масштабной операции «Багратион». - Он медленно повернулся к заместителю начальника Генерального штаба, - Товарищ Антонов, докладывайте.
Антонов встал, подошел к картам и хорошо поставленным голосом начал:
- Наши войска в результате решительного наступления в середине апреля 1944 года вышли на рубеж Чудского озера и реки Великой, на подступы к Витебску, Орше, Могилеву, пробились
к Ковелю. Главные силы Украинских фронтов вырвались на просторы древней волынской земли и в предгорья Карпат. Вскрылись направления на Львов, Бухарест. Все это положи* тельно оценивается в Генеральном штабе.
Сталин, набивая трубку, наклонился к рядом сидевшему Молотову и о чем-то с ним переговорил. Тот одобрительно кивнул головой.
- Это хорошо, товарищ Антонов, - сказал Верховный, повернувшись к картам. - Какой вывод делает Генштаб?
- Мы не сомневаемся, товарищ Главнокомандующий, - продолжал уверенно Антонов, перекладывая указку из одной руки в другую, - что сопротивление противника, несмотря на то, что он понес большие потери и остро нуждается в восстановлении сил, не только не ослабнет, но станет еще более ожесточенным.
- Что из этого следует? - Сталин поднял вверх руку.
- Нужно наращивать наши удары, не позволяя гитлеровским генералам перегруппировать силы и организовать прочную оборону.
- Так почему же мы не наступаем немедленно? - произнес Верховный с нажимом на слово «немедленно*. - Как я предлагал?
- Нам необходимо перегруппировать силы, - ответил Антонов, уловив сочувствующий взгляд Рокоссовского. - Оборону мы рассматриваем не как самоцель, а как вынужденную меру, которая позволит нам хорошо подготовиться к решительному наступлению.
- Хорошо, товарищ Антонов, продолжайте, - сказал Сталин, прикурив трубку.
- Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что выгодное для нас оперативно-стратегическое положение, сложившее к весне 1944 года, остается необычайно сложным. Продолжать наступление на Украине и в Молдавии мы пока не можем, поскольку на этих участках фронта сложились мощные и почти равные по силам группировки.
- Но там у нас все шесть танковых армий, - произнес Сталин, попыхивая трубкой. - Так, товарищ Жуков?
- Так точно, товарищ Сталин! - ответил тот. - Но войска устали, снабжение их нуждается в серьезном улучшении.
- Говорите дальше, товарищ Антонов, - сказал Сталин.
- Если бы на этих направлениях мы попытались наступать сейчас, то нам предстояла бы длительная кровопролитная борьба с весьма сомнительным успехом. Нет заманчивых перспектив и на Севере, - Антонов неожиданно закашлялся, но вскоре продолжал обычным деловым тоном. - Там разгром противника мог привести только к выходу из войны Финляндии, а для самой Германии угрозы бы не представлял.
Сталин, раскуривая трубку, вышел из-за стола, подошел к Антонову и сосредоточенно начал разглядывать карту. Антонов посторонился и стал рассматривать какие-то бумаги, лежавшие на столе. Наступила короткая пауза.
- Как вы называете линию фронта, которая сложилась на западном направлении севернее и южнее Полесья? - спросил Верховный, не отрывая взгляда от карты;
- Белорусский балкон,- ответил Антонов.
- «Белорусский балкон», - повторил Сталин, усмехнувшись. - И чем же он не нравится Генеральному штабу?
- Он прикрывает путь нашей армии на Варшаву, - сказал Антонов, работая указкой. - Он может служить плацдармом' для фланговых ударов противника в случае наступления наших войск к границам Пруссии. Кроме того, с территории Белоруссии можно осуществлять авиационные налеты на Москву. Наконец, войска противника, занимающие «Белорусский балкон» и имеющие возмбжность быстро маневрировать по хорошо развитым железнодорожным линиям и шоссейным дорогам, сковали здесь весьма крупные силы нашей армии. -Антонов повернулся к Сталину. - Все эти обстоятельства, товарищ Главнокомандующий, заставили Генеральный штаб рассматривать наступление в Белоруссии с целью разгрома находящейся там крупной группировки противника как важнейшую задачу на современном этапе борьбы с фашизмом.
Все присутствующие в кабинете с удовлетворением наблюдали за Антоновым, который и на этот раз аргументированно, грамотно и по-военному четко доложил обстановку на фронтах, сделав разумные и последовательные выводы.
- Убедительно, товарищ Антонов, - сказал Сталин и занял свое место в президиуме. - Для нанесения здесь удара способствует и обстановка в тылу противника. Против фашистов действует 150-тысячная армия белорусских партизан. Это Немалая сила. - Он повернулся к начальнику Генерального штаба. - Операция «Багратион» уже согласована, а вы, товарищ Василевский, доложите коротко о ее замысле.
Василевский подошел к карте и доложил, что к операции привлекаются силы трех Белорусских фронтов и 1-го Прибалтийского фронта. Он подробно рассказал о силах и средствах, имеющихся в наличии для осуществления масштабной операции «Багратион».
- Ставка утвердила план действий правого крыла 1-го Белорусского фронта на Люблинском направлении, - продолжал Василевский. — Ему отводится основная роль в осуществлении хорошо продуманной нами операции. - Начальник Генштаба глянул на Верховного и продолжал водить указкой по карте. - Мы предлагаем: главный и решающий удар нанести с хорошо подготовленного и выгодного плацдарма на Днепре (район Рогачево). Мы думаем сосредоточить здесь основные силы прорыва обороны противника.
Василевский положил указку на стол, вытер вспотевшее лицо и, повернувшись к президиуму, произнес:
- Товарищ Главнокомандующий, есть один очень важный вопрос. Тот, кто должен проводить в жизнь наш план операции, относится к нему отрицательно.
- Как вас понимать, товарищ Василевский? - повысил голос Сталин.
- Товарищ Главнокомандующий, несмотря на то, что все
представители Ставки поддержали план операции, командующий 1-м Белорусским фронтом с ним не согласен и настаивает на двух главных ударах.
- Это что еще за новости? - повысил голос Сталин, вынимая изо рта трубку. - Константин Константинович, почему вы не согласны с решением Ставки и Генерального штаба?
- Потому, товарищ Сталин, - поднялся Рокоссовский, - что я считаю - при выполнении моего замысла мы достигнем больших успехов при минимальных потерях.
- Если строй идет нога в ногу, а один выпадает из строя, -махнул трубкой Верховный, - то кто здесь прав?
- Я настаиваю на своем плане операции.
- Доложите свои соображения, товарищ Рокоссовский.
- Есть, товарищ Главнокомандующий! - ответил Рокоссовский и направился к карте.
Член Ставки Ворошилов, преданно взглянув на Сталина, предвидя разнос с его стороны, ехидно улыбнулся.
Буденный потрогал усы, посмотрел на Рокоссовского с сочувствием.
Жуков резко повернулся к карте и не сводил глаз с командующего фронтом. Его взгляд, казалось, говорил: «Ну-ну, посмотрю я на тебя, когда ты останешься без перьев».
Только один Молотов окинул Рокоссовского безразличным взглядом. Видимо, в хитросплетениях военной стратегии он понимал мало и ему было безразлично сколько наносить ударов -один или пять, лишь бы гитлеровцы были биты.
Под неодобрительными взглядами представителей Ставки и любопытными взорами остальных участников совещания - они еще не были свидетелями такого дерзкого «бунта» - Рокоссовский подавил в себе минутное волнение и с едва уловимой улыбкой произнес: