В лесу было тихо. Только откуда-то издалека доносился протяжный звук поезда, будто он кого-то звал. Лес подхватил этот крик и унес его вдаль. Мягким, задумчивым светом мелькали в небе звезды. Одна из них огненной дугой промелькнула по небу и бесследно исчезла.
Президенту Польши Болеславу Беруту, как и всем руководителям социалистических стран, не были чужды замашки вождизма: безукоризненная вера в свою правоту, неприятие критики, благосклонное отношение к восхвалению его личности. Где бы ни появлялся президент, он становился центром всеобщего внимания.
Но затмить личность Рокоссовского ему никогда не удавалось. Берут понимал это и поддерживал с ним дружеские отношения. Особенно выгоден был ему Рокоссовский, когда возникала необходимость в переговорах с Москвой об удовлетворении каких-нибудь солидных запросов.
Вот и сегодня, 18 июня 1952 года, они вышли из кабинета Председателя Совета Министров СССР, где договорились насчет лицензии по производству реактивных самолетов в Польше.
В приемной ему сообщили о том, что звонила жена и просила передать, что у него вчера вечером родился внук. Попрощавшись с Берутом, Рокоссовский заехал домой, взял жену и направился в роддом. Надев халаты, они зашли в палату, где лежала их дочь.
— Позвольте мне первой поздравить вас, товарищ маршал, с рождением внука, — сказала встретившая их врач.
— Спасибо, — улыбнулся счастливой улыбкой Рокоссовский и вручил врачу, принимавшему роды, букет роз, коробку конфет и духи.
— Спасибо, извините, у нас не принято брать подарки, — смущенно сказала женщина.
— Где это у вас? — усмехнулся Рокоссовский.
— Здесь, в нашей больнице.
— А у нас в Польше другие порядки, — сказал Рокоссовский. — Как чувствует себя мать?
— Посмотрите сами. Помучилась… Скрывать не стану, рождение сына далось ей нелегко.
— Теперь все благополучно? — уточнил Рокоссовский.
Врач утвердительно кивнула головой.
Рокоссовский подошел к кровати, на которой, закинув руки за голову, неподвижно лежала Ада и дремала. Он глянул на врача: стоит ли будить? Но Ада повернула голову и увидела отца. Ее лицо было бледным; под глазами виднелись темно-синие круги.
Рокоссовский присел на стул и тихо произнес:
— Доченька, как ты себя чувствуешь?
— Немного лучше, — ответила она слабым голосом.
— Я поздравляю тебя с сыном.
— А я поздравляю тебя с внуком.
— Спасибо.
Он нагнулся и поцеловал ее в щеку. В этот момент он увидел рядом с ней прикрытого одеялом сморщенного младенца. Он внимательно, с гулко бьющимся сердцем, смотрел на красное личико этого маленького человечка. Ада приоткрыла одеяльце, и он увидел закрытые глазки и усилия этого человечка подвигать тельцем, будто он хотел повернуться на другой бок. Затем он открыл глазки, и Рокоссовскому показалось, что он внимательно изучает своего дедушку. Глаза у него были голубые, а волосики светлые, как у дедушки.
Маршал, растаяв в улыбке, вложил палец в маленькую ручонку, и малыш зажал его в свой крохотный кулачок.
— Будет крепкий мужчина, — радостно улыбнулся дедушка. — Молодец.
Лица Ады и Юлии Петровны озарились радостью.
— Как мы назовем этого богатыря? — спросил Рокоссовский сначала Аду, потом жену.
— Мы уже единогласно решили, — ответила Юлия Петровна.
— Любопытно, что же вы решили?
— Мы назовем его в честь деда, Костей.
— Константин Рокоссовский, — произнес он, словно хотел еще раз проверить, как звучит это имя.
— Тебе это имя нравится? — усмехнулась жена.
— А тебе?
— Мне очень.
— Спасибо, мои дорогие женщины. Вы мне очень угодили. Род Рокоссовских продолжается.
Ему страшно хотелось взять на руки малыша, пройтись с ним по палате и победным голосом произнести:
— Слушайте меня, люди, на свет появился еще один Константин Рокоссовский.
— Извините, товарищ маршал, вам пора уходить, — сказала врач.
Рокоссовский попрощался с дочерью и, не сводя глаз с малыша, тихонько вышел из палаты.
Он отвез домой жену и уехал в аэропорт. В комнате для именитых особ уже находился президент Польши. Они выпили по бокалу шампанского за нового человека, сели в самолет и улетели в Варшаву.
В превосходном расположении духа Рокоссовский по старой привычке смотрел в иллюминатор. Машина летела над плотными светлыми облаками, похожими на необозримый горный ландшафт.