Художники, поэты, музыканты – одним словом, все, кто занимается каким-либо видом творчества, – наверняка, бессознательно (или даже осознано) чувствуют, прозревают эти неповторимые пейзажи. Часто их спрашивают, откуда, дескать, тебе это приходит в голову, откуда ты это берёшь? А они в ответ пожимают плечами, смеются или же вовсе ничего не отвечают. Ответ же прост и, как всегда, лежит на поверхности – оторви взор от персти, от праха дорожного, хватит искать корм под ногами, погляди наверх, только сердцем гляди, душою и тогда сам во всём убедишься, сам всё поймёшь, и ненужными покажутся любые вопросы.
Игнат продолжал молчать и млеть. Со стороны чудилось, что он весь обмяк, никак не может отделаться от вялости, вмиг поразившей всё его существо. Так было на самом деле – сознание Игната рвалось на части и заново склеивалось воедино, неописуемые изменения случились в самом его основании. Мозг, которому сделалось тесно в черепной коробке, ища способы определить комфортное для себя существование, дабы вместить всё то, что довелось изведать и при этом окончательно не разлететься на куски, переходил в иное качество и состояние.
То и дело, Глеб замирал от восторга и испуга. Вот прямо над ними пронеслась на невероятной скорости комета, прочертив длинный след, а вон там метеориты напоминают жужжащий пчелиный рой. Он посмотрел на солнце, по-настоящему, не страшась ослепнуть – на лунном луче было безопасно, его чары ограждали от всякого вреда. Ах, солнце! Океан огня! Бушующее пламенное море!
А луна – бледный диск, изрытый, ноздреватый, манящий. Однако небесная тропа, по которой они карабкались всё выше и выше, точно скалолазы, тянулась не от этого космического объекта. Он не ожидал подобного и задал соответствующий вопрос.
– Эти тела всего лишь отражения, – коротко пояснила Веденея. – Ведь и твоё физическое тело всего лишь искусственная оболочка, выращенная во чреве женщины, которую ты зовёшь своей матерью.
– Но разве моя плоть не является мной? – чуть не засмеялся Глеб.
– Нет. Ты есть дух, единица, составляющая мировую душу. Точно также, как капля служит малой частицею океана, твой дух принадлежит мировой душе.
– А что есть мировая душа?
– Это можно выразить одним простым и ёмким понятием…
– Каким?
– Род.
Некоторое время Глеб молчал, смакуя услышанное слово, очень старое слово, которое ныне предстало по-новому. Род. Сколько заключалось в этом понятии! Тут и все твои предки, и все твои потомки, бесконечная цепочка поколений! Тут тебе и Родина, и природа-матушка. Причём природа во всех её смыслах и толкованиях – живая и неживая, основа основ, ведь даже когда мы стараемся понять какую-либо вещь, какой-нибудь предмет, в действительности мы стремимся познать его природу, истинную сущность… Вот что такое Род. Хотя это понятие намного шире, содержательнее, глубже.
– А как же родители?
– Сказано же: ро-ди-те-ли – родят тело. Тело находится под прессом времени и пространства. А дух находится вне этих категорий, то есть он не имеет ограничений и не подвержен разрушению, видоизменению, старению. Дух изначален, простирается вне времени и вне пространства. И ты, прозревши сегодняшней ночью, затосковал по нему и попросился вместе со мной, – Веденея говорила спокойно и настойчиво. – Быть может, твои поиски увенчаются успехом, быть может, окажутся бесплодными, кто знает наверняка? Но я приняла тот выбор, который был сделан тобой. Ведь это твоя судьба, я не могу помочь, но и мешать не должна.
– Благодарю тебя! – с чувством промолвил Глеб. – Раз уж мы начали такой разговор, растолкуй до конца – родители дают тело, однако какова роль отца и какова роль матери в этом процессе, если мы сейчас опустим чисто физическое взаимодействие?
– Вслушивайся в слова родного языка! – ответила звезда. – Вот, например, «отец», а ранее сказали бы «отче» – от че. Че – честь, че есть. Че можно ещё назвать «чи» – отсюда «чистота». «Че» или «чи» – потоки жизненной силы, энергии. Отец является проводником души. Мать, матерь – она принимает иную душу в себя и вынашивает, придаёт ей форму. Матерь – материя, то есть та, которая создаёт плоть. Так мужчина и женщина вкупе соединяются, говоря иначе, совокупляются и родят тело, сосуд души.
– А что же такое душа?
– Соединяющая часть между телом и духом. Дух всегда вне времени и пространства, всегда Вовне, и чтобы попасть извне вовнутрь, ему требуется телесная оболочка, плоть. Дух управляет плотью, а инструмент, которым он это делает, называется душой. В сём заключается тройственность природы бытия.
– Хм, – задумался Глеб. – Душа выступает как пульт. Почему же тогда большинство людей ведут себя скотским образом? Получается, дух несовершенен.
– Напротив, – не согласилась Веденея. – Дух совершенен, ибо совершенна мировая душа. Ты лучше вспомни, что ваши учёные считают основой деятельности? Мозг. Но мозг всецело физическое понятие – полностью явный орган, доступный всем пяти чувствам, не так ли? Вот и ответ на твой вопрос. Большинство людей нынче не слушают своё сердце, через которое душа сообщает то, что требует дух, а даже наоборот – стараются заглушить свой внутренний голос якобы здравым рассудком. Когда душа не востребована, то человек далёк от собственного духа и потому является просто ходячим куском мяса, которому нужно справлять физиологические потребности. Если хочешь, можно сказать, что большинство людей живут на автопилоте, то есть сами собой не управляют, за них это делает мозг.
Глеб поморщился, как от зубной боли.
– Не спеши их презирать, – предостерегла его Веденея. – Таких людей, которые на автопилоте, стоит пожалеть и посочувствовать им. Для них жизнь – пустышка, скучная, серая и однообразная, какую работу они ни выполняли бы. Ничто не способно принести им удовлетворения – ни вкусная еда, ни увлечения, которые довольно быстро одно сменяет другое, ни разврат, в котором они тонут, желая заполнить внутреннюю пустоту.
– Я сам только что был таким же, – вздохнул Глеб.
– Для этого мы, звёзды, готовы звездопадом обрушиться с небес, лишь бы тепло вышних миров напомнило вам истинную суть вещей и отогрело заледеневшие сердца. Лишь бы вы могли слышать душу, чтобы дух достучался до вас, наконец, – серьёзно проговорила Веденея и замолчала, отыскивая в космическом пространстве очередную потаённую дверцу.
Глеб ещё не понял до конца, каким именно способом звезда определяет, когда нужно остановиться, чтобы перейти в новое измерение. Только потом уже он догадался, что лунный луч сам указывал направление– нужно было лишь уметь внимать знакам, щедро предоставленным со всех сторон.
Дверь скрипнула – впереди вновь открывалось нечто поразительное.
Борец
Новое пространство категорически отличалось от предыдущих, причём как внешне, так и содержательно. Оно не являлось совокупностью миров, не выглядело чем-то безмерным и необъятным. Глеб полагал, что чем дальше, тем шире, масштабнее, больше. Однако здесь мироздание, напротив, сузилось, хотя не утратило величественности и грандиозности. Вместо неисчислимых планет тут представился всего лишь один конкретный мир, чья живописность поражала воображение, а красочность в буквальном смысле слова ослепляла. Он никогда ещё не видел такого яркого неба, такого лазоревого океана, который был настолько прозрачным, что можно разглядеть фантастических чудовищ, покоящихся в глубинах на рельефном дне.
Луч простирался над дыбящимися волнами с белыми шапками и потому казался искрящимся волшебным мостом без опор. Трое шли по нему под завывание ветра, шум беспокойной пучины и непонятные крики многих голосов, наполняющих округу. Глеб не понимал, кто разговаривает меж собою, ведёт неясный диалог, а в лицо в это время ему периодически прилетали солёные брызги. Он ощущал дрожь идущего рядом Игната и сочувствовал ему – может быть, потому что сам впервые с начала путешествия вместо счастливой эйфории испытал страх. Лишь безмятежность шагающей впереди Веденеи заставляла отринуть все сомнения и постараться не отставать.