Помучив себя таким образом в течение минуты, я позвонила Нэшу. Сообщила ему последние новости, которые нужно было разместить на сайте, и пообещала непременно с ним связаться, если будет известно что-нибудь еще.
— Где ты? — спросил он. — На автобусной остановке?
— Вроде тоге, — сказала я. Он и так все поймет, когда завтра увидит меня с костылями.
Едва я закрыла телефон, как он зазвонил у меня в руках.
— Бейли, ты в порядке? — спросил Крис, прежде чем я успела поздороваться. — Харпер мне позвонила, она так беспокоилась…
— Я в порядке. Но чуть было не попала в беду. Тома и Локет убила Блисс. Меня она тоже пыталась убить, сегодня вечером, в театре «Чепе». Сейчас я в больнице Святого Винсента, с растянутой лодыжкой.
— Я немедленно приеду.
— Крис, не надо.
— Слушай, я не врач, но по крайней мере играю доктора в кино. Я приеду через десять минут, максимум — через пятнадцать.
Яне стала спорить. Вскоре нам с ним предстоял неприятный разговор, но он имел право знать все, что связано с Блисс. И вдобавок я чувствовала себя такой несчастной… какая-то поддержка была мне необходима, прямо сейчас.
У меня не было времени на раздумья, поскольку через несколько минут занавески раздвинулись и вошел врач — в вельветовых брюках и полосатом шерстяном свитере, высокий, светловолосый, очень приятный. Ординатор, догадалась я.
— Есть хорошая новость: у вас всего лишь растяжение связок, — бодро сказал он. — Это не так уж страшно. А вот плохая новость: наступать на эту ногу вы не сможете недели три.
Он наложил на лодыжку повязку, прописал ибупрофен и объяснил, что мне следует полежать в кровати, делать холодные компрессы, а ногу надо укладывать на возвышение. Костыли предоставят за счет клиники.
Крис приехал как раз в тот момент, когда я осваивала костыли — и это было жалкое зрелище. Он коснулся рукой моего затылка, поцеловал в лоб и обеспокоенно спросил:
— Ты когда-нибудь простишь меня за то, что я втянул тебя в это?
— Командировка у меня только в ноябре, моя волейбольная карьера закончилась в колледже — так что ничего страшного.
— Слава Богу.
— Крис, — сказала я, стараясь перекричать плач ребенка, — если честно, я ни о чем не жалею. Пусть я не знала Тома, но он был неплохим человеком, и я рада, что нашла его убийцу.
Пока я ждала у выхода, Крис искал такси. Когда мы приехали ко мне, он, даже не спрашивая, проводил меня наверх.
— Хочешь чаю? Или еще чего-нибудь? — спросил он, усадив меня на кушетку и приподняв ногу.
— Бренди, — сказала я. — Двойное.
— В сочетании с болеутоляющим?..
— Плевать. Я просто хочу обо всем забыть.
Крис, видимо, решил пропустить это требование мимо ушей, потому что я услышала, как он ставит чайник. Пока он возился на кухне, я позвонила по мобильнику в театр. Ответила женщина — видимо, та рыжая, которую накануне вечером я видела в фойе.
— Это Бейли Уэггинс, — сказала я. — Сегодня на меня напали в вашем театре. У вас есть минутка?
— Спектакль все равно отменили, так что времени полно.
— Мне нужно кое-что узнать. Я упала с лестничной площадки над сценой. Зачем, во имя всего святого, нужна дверь на такой высоте?
— О Господи. Я слышала. Ума не приложу, как это случилось, мы всегда держим ее на замке.
— Зачем там нужна дверь? — повторила я. — Это как-то связано с вашими постановками?
— Нет-нет. Много лет назад здесь был жилой дом. Этот лестничный пролет вел на второй этаж — задолго до того, как построили сцену.
Положив телефон, я откинулась на спинку кушетки и вдруг почувствовала, что вот-вот заплачу. Появился Крис с двумя чашками чаю.
— За тебя, Бейли, — сказал он, поднимая чашку.
— Господи, Крис. Ты позвонил мне всего лишь в прошлый четверг. Поверить не могу, что с тех пор столько всего случилось…
— Еще раз спасибо тебе. За то, что не сердишься.
— Я вправду не сержусь.
— Расскажи мне, что было сегодня вечером, от начала до конца, ладно? В том числе — как ты наконец догадалась?
Кое-что я ему поведала во время поездки в такси, а теперь изложила всю эту кошмарную эпопею в деталях.
— И как ты умудрилась не потерять голову? — удивился Крис. — Ведь ты могла погибнуть.
— Держалась на одном адреналине, наверное. И страшно не хотела рухнуть на сцену. Слава Богу, что на уроках физкультуры я всегда неплохо лазала по канату.
— Блисс… больна? То есть, я хочу сказать, она сумасшедшая?
— Она, разумеется, не в себе. Возможно, что и сумасшедшая. Скажи, Том никогда не намекал, что ее привязанность перерастает в манию?