– Тело в большом, доме? – спросила она, сопроводив вопрос кивком.
– Да, в ванной на втором этаже, за одной из спален. Вряд ли я в состоянии подняться туда еще раз, – сказала я.
Дэннон начала что-то говорить, и я заметила, как у нее подрагивают ноздри. Ветер сменил направление, так что запах донесся и сюда, к нам. Дэннон сделала такую гримасу, как будто ей предложили отведать крысятины.
– О Господи…
– Да, жуть. У вас есть респиратор?
– Пожалуйста, оставайтесь здесь, – бросила она, пропустив мой вопрос мимо ушей, и шагнула на газон. Наверное, Дэннон не хотела показаться рохлей, но я заметила, как она, подходя к дому, вытащила из кармана белый носовой платок и прижала его к лицу.
Я вернулась в джип и включила освежитель воздуха. Помнится, Дэннон велела мне стоять на месте, но я не собиралась понимать ее слова буквально. Вдыхать эту вонь и думать, что там, в доме, наверное, Том?.. Нет уж.
Не прошло и десяти минут, как я увидела Дэннон – она возникла, как привидение, из темноты. Дэннон говорила по рации и, очевидно, требовала подкрепления. Пристегнув рацию к поясу, она вытерла рот платком. Что-то подсказало мне: женщина-полицейский оставила свой ужин на траве.
Я снова вылезла из машины и обнаружила, что ветер переменился, поскольку пахло уже не так мерзко.
– Пожалуйста, вернитесь в машину, – сказала Дэннон. – Я хочу задать вам несколько вопросов.
Она опустилась на пассажирское сиденье рядом со мной. Вблизи я увидела, что лоб у нее блестит от пота. Полицейский может проработать всю жизнь и не знать, что такое разложившийся труп. Наверняка это было самое жуткое, самое тошнотворное из того, что ей когда-либо доводилось видеть.
– Вы полагаете, что убитый – это Том Фейн? – спросила она, переведя дух.
Я сказала «да» и вкратце изложила свою версию событий, опустив некоторые детали – в частности, умолчав о том, что мистер Фейн спал со звездой сериала. Дэннон задумчиво слушала и делала какие-то пометки, но по-прежнему не утрачивала подозрительности, с которой заговорила со мной в первые же секунды нашего знакомства. Наверное, моя история казалась ей неубедительной – я даже не знала Тома лично, но тем не менее обшарила ради него половину штата. Возможно, она думала, что это я его убила, а потом вернулась на место преступления.
Дэннон все еще засыпала меня вопросами, когда я услышала шум подъехавшей машины. В заднем стекле моего джипа вспыхнул свет. Мы обе обернулись. Прибыло подкрепление.
– Пожалуйста, подождите здесь, – сказала Дэннон.
В зеркало заднего вида я могла пронаблюдать за тем, как она торопливо пошла навстречу патрульной машине. Я прождала минут десять, гадая, куда она подевалась, затем кто-то выключил дальний свет, и я увидела, как Дэннон что-то обсуждает возле машины с двумя людьми в форме. Вскоре подъехало еще несколько машин; через газон туда-сюда начали ходить люди в форме, бросая друг другу отрывистые фразы. Несмотря на всю эту суету и на собственное волнение, я начала клевать носом. Я измучилась, пала духом, мне нездоровилось. Через полчаса я все еще сидела в джипе; невзирая на возбуждение, царившее вокруг, в отношении меня дело двигалось, судя по всему, в час по чайной ложке.
Наконец Дэннон постучала в стекло и попросила следовать за ней. В большом доме горели лампы, освещая группу полицейских на лужайке, но Дэннон провела меня на веранду, где представила шерифу Шмидту – широкоплечему здоровяку лет пятидесяти с густыми щетинистыми усами; наверное, целоваться с ним было все равно что с дикобразом. Он казался куда менее взволнованным, чем Дэннон.
– Спасибо, что подождали, мисс Уэггинс, – сказал он. – Пожалуйста, присядьте.
Я устроилась на краешке одной из старых качалок и обхватила себя руками, пытаясь защититься от вечерней прохлады, пока излагала ему чуть более пространную версию того, что услышала от меня Сью Дэннон: кто такой Том, почему я его разыскивала, каким образом попала в Анды. Шериф вежливо кивал, вид у него был не такой суровый, как у Дэннон, но следующий же вопрос доказал мне, что я так легко не отделаюсь.
– Слишком много хлопот вы на себя взвалили. Искать человека, с которым вы даже не знакомы… – сказал он.
– Вы правы, но я хорошо знаю Криса – он мой друг, – ответила я. – А поскольку я журналист, у меня есть свободное время, которое можно потратить на розыски…
Шериф молча смотрел на меня, ожидая чего-нибудь еще, но я вынудила себя остановиться. Одно я знаю хорошо (я поняла это, работая в отделе криминальной хроники и несколько раз подвергаясь допросу): многословие внушает копу нешуточные подозрения. И вдобавок чем больше ты скажешь, тем больше шансов на то, что ты запутаешься в собственных показаниях и сболтнешь лишнее. Сам не заметишь, как признаешься в том, что поджег дом престарелых или помог Ли Харви Освальду[2] скрыться из книжного склада в Далласе.
– Значит, вы никогда не встречались с мистером Фейном лично?
– Никогда. Но у меня есть его фотография, – сказала я, вытаскивая снимок из сумочки и протягивая его шерифу. – Конечно, это не поможет его опознать, но вдруг она вам пригодится при наведении справок…
Шериф рассмотрел фотографию, перевернул ее и, нахмурившись, прочитал резюме – с таким видом, будто я только что предложила ему ключ к разгадке великой тайны. Я вынула листок и ручку и записала адрес Тома, а также номер телефона Криса. Полиция наверняка захочет съездить к Тому домой и поискать улики. Пройдет немного времени, и записку от Локет найдут.
– Поскольку вы занялись так называемыми розысками, мисс Уэггинс, – сказал Шмидт, отрываясь от фотографии, – не знаете ли вы что-нибудь, способное помочь следствию? Например, не страдал ли мистер Фейн от депрессии?
– Вы предполагаете самоубийство? – уточнила я. – Мне тоже это пришло в голову – но как тогда объяснить пятна крови?
– Пожалуйста, отвечайте на вопрос, мисс Уэггинс.
– Видимо, Том и в самом деле был подавлен. У него умерла мать. Но нет никаких признаков того, что в последнее время он находился в депрессии.
– У него были враги?
– Понятия не имею. Вот что вам следует знать: он снял семь тысяч со своего счета, прежде чем скрыться. Не представляю зачем.
Шериф молча принял к сведению сказанное. Я чувствовала, что он хочет порасспрашивать меня еще, но он внезапно объявил, что я могу быть свободна – следователи непременно свяжутся со мной в течение нескольких дней. Дэннон проводила меня к машине, и я уточнила у нее, как вернуться на шоссе. Достигнув конца разбитой дороги и оказавшись на магистрали, я опустила окно и позволила ветру ворваться в салон. Он трепал мои волосы так, что было больно, но по крайней мере я снова могла дышать.
Возвращение на Манхэттен было ужасным. Голова начала болеть, ноги тоже, в сумочке я нашла лишь одну таблетку аспирина – она помогла бы мне как мертвому припарки.
Каждый раз, когда мои мысли возвращалась к кошмарному месиву в ванне, я заставляла себя сосредоточиться на ситуации в целом. Завтра или послезавтра экспертиза подтвердит, что Том лежит мертвым у себя дома. Есть, конечно, слабая вероятность, что это кто-то другой – например, рабочий, который красил ванную, – но почему тогда там вещи Тома и его машина? Очевидно, Том погиб в самый день своего приезда. Именно тогда он в последний раз позвонил по мобильнику, едва успел распаковать вещи и купил субботнюю газету. Я попыталась воссоздать его действия: он развернул сандвич (купленный, возможно, в том маленьком кафе) и съел его, читая новости. Может быть, и запил шампанским? Объяснить трудно. Или кто-нибудь разделил с ним эту бутылку? Возможно, после ленча он прошелся по участку (отсюда запачканные грязью ботинки) и лег отдохнуть (смятое покрывало). Один?
Незадолго до наступления темноты он перешел в большой дом – судя по всему, чтобы чем-то заняться в ванной. Вероятно, это и были те самые «дела», о которых Том упомянул в разговоре с Харпер. А потом, вскоре после того как Он принялся за работу, кто-то убил его. Грабитель, который думал, что дом пуст? Но что он собирался красть? Или же у Тома был недруг в Андах – человек, которому он насолил в один из предыдущих своих визитов? Или кто-нибудь из Нью-Йорка, знавший, где он, или выследивший его?
2
Ли Харви Освальд – единственный официальный подозреваемый в убийстве американского президента Кеннеди. Совершил три выстрела в машину президента из окна книжного склада в г. Далласе, штат Техас.