– Только не говори, что хочешь начать расследование, Бейли. Я сейчас разговариваю с тобой неофициально.
Я подавила вздох раздражения.
– Мне просто интересно. У меня знакомые на съемках.
– Тогда, ради всего святого, не ссылайся на меня, когда будешь разговаривать со своими знакомыми. И, пожалуйста, если разузнаешь что-нибудь, расскажи. Теперь, если не возражаешь, мне надо приготовиться.
Вернувшись на свое место, я вновь мысленно прокрутила это признание. Алекс отвратителен. Алекс жесток. Вдруг он узнал, что Локет переспала с Томом? Может, он выследил Тома в Андах и убил его в припадке ярости?
Сегодня у меня был шанс поболтать с актерами – хотя, если верить Крису, в «Элейн» будут только статисты. Что мне было нужно – так это раздобыть приглашение на вечеринку, чтобы своими глазами взглянуть на Локет и Алекса. Я совершенно точно не собиралась просить о помощи Мэри Кэй. Она бы изо всех сил постаралась оставить меня за флагом. Вернувшись на свое место, я позвонила девушке, которая заведовала страничкой красоты в «Базз», и спросила, не сумеет ли она мне помочь.
– Можешь взять мое приглашение. Сегодня Джессика Симпсон дает вечеринку в честь выпуска новой линии косметики для тела, так что я иду туда. Расскажешь, если будет что-нибудь интересное.
В течение следующего часа я писала короткую заметку о смерти Тома, прекрасно понимая, что мне придется переписывать ее, как только я узнаю что-нибудь новенькое. Девушка, как и обещала, занесла приглашение. Когда я уже собрала вещи и хотела уходить, появилась Джесси и плюхнулась на свое место.
– Что случилось? – спросила она. Ее зеленые глаза блеснули любопытством. – Не обижайся, но ты выглядишь так, как будто не спала дня четыре.
Я предложила ей выпить кофе; взяв по кружке, мы уселись в пустом конференц-зале, и я рассказала Джесси обо всем, что произошло.
– Господи, вот ужас, – сказала она, хмурясь. – Есть какие-нибудь соображения, кто мог это сделать?
– Не так уж много. Но ты можешь помочь, если хочешь. Сегодня вечером гулянка в честь выхода книги Локет Форд. Будет здорово, если ты пойдешь со мной. Две пары глаз и ушей – это серьезное преимущество.
– Конечно. Вообще то у меня свидание, но я все равно искала повод, чтобы отказаться. Когда этот парень танцует, того и гляди кто-нибудь позвонит по 911 и скажет, что у человека эпилептический припадок.
Когда мы закончили разговор, я отправилась домой. Войдя в квартиру, я побрела в спальню и без сил рухнула на кровать. Мне очень хотелось немного подремать, но сон от меня бежал. Перед глазами все время стояла кошмарная разложившаяся масса в ванне – а потом мои мысли перескакивали к очаровательному лицу Тома Фейна, которое я видела на фотографии. Его семья, видимо, и в самом деле проклята, как сказала Беверли. Я все время думала о Крисе. Может быть, это было глупо – ложиться с ним в постель, учитывая обстоятельства? Может быть, скоро я пожалею о том, что с горя мы решили заняться любовью? Но мой интерес к Крису вспыхнул вновь еще до того, как я обнаружила тело Тома, и причиной нашего секса было нечто большее, чем обоюдная печаль. Я все еще скучала по Красавчику, по-настоящему страдала. Судя по всему, сейчас он как раз на обратном пути из Турции. Перестань думать о нем хотя бы на одну минуту, Бейли! Наконец от изнеможения я отключилась, а когда проснулась, в комнате царил полумрак и часы показывали половину седьмого.
Примерно в половине восьмого позвонил Крис и объявил, что на сегодня они закончили, так что через час мы можем встретиться в баре. Поболтав с ним, я отправила сообщение шерифу Шмидту, что хочу с ним поговорить. Потом я позвонила Беверли – просто так, проверить.
– Я как раз собиралась вам звонить, милая, – сказала та. – Я разговаривала с Барри минуту назад – ухлопала целый день на то, чтобы его найти. Вы были правы. Том попросил Барри сделать кое-какую работу в доме и обещал заплатить вперед.
– Какую работу должен был выполнить Барри?
– Отремонтировать кухню. Не то чтобы это был капитальный ремонт – всего лишь установить новое оборудование и перестелить пол. Ну и еще покрасить дом снаружи. Видимо, комнаты Том понемножку красил сам.
– Спасибо, Беверли. Позвоните, если узнаете еще что-нибудь, хорошо?
Интересно, собиралась ли она на самом деле мне звонить?
Повисло долгое молчание.
– Они нашли бумажник Тома, – сдавленным голосом сказала Беверли. – В кармане брюк.
– Значит, сомнений больше нет, – тихо отозвалась я. – Мне жаль, Беверли. Я знаю, вам нелегко.
Я повесила трубку и села на балконе, наблюдая за тем, как сумерки превращаются в темноту. Я была рада, что проведу сегодняшний вечер вне дома. Рада, что буду заниматься любовью с Крисом и выкину мысли о Томе из головы.
Когда я пошла к дверям, зазвонил мобильник.
– Бейли Уэггинс? – деловито спросил мужчина. У него был властный голос человека, который привык идти напролом.
– Да.
– Это Роберт Бэриш. Детектив О'Доннел дал мне ваш телефон. Он сказал, вы обнаружили тело, но стопроцентной уверенности, что это Том, нет. Пожалуйста, расскажите все, что вам известно.
Я с предельной краткостью ввела его в курс дела (ему и впрямь было нужно это знать, но учтите, что я торопилась) и упомянула о бумажнике. Бэриш немедленно засыпал меня вопросами – откуда я знаю Тома, как оказалась в Андах?
– Мистер Бэриш, я очень хочу вам помочь, но именно сейчас я собираюсь встретиться с Крисом, другом Тома. Я увижусь и с другими актерами – так что, может быть, что-нибудь разузнаю. Завтра я вам позвоню.
– Вы собираетесь на съемочную площадку? – взволнованно спросил тот. – Вы так сказали?
– Нет, в бар на Двадцать третьей улице. Позвонить вам завтра?
Бэриш сказал, что предпочитает увидеться лично, и предложил мне подъехать к нему в офис, в четыре часа. Я задумалась (мне не очень-то хотелось тащиться в центр города в субботу), но потом подумала, что дружеские отношения с Бэришем могут оказаться небесполезными. Договорившись о встрече, я выскочила за порог, в последнюю секунду прихватив куртку – вечер обещал быть прохладным.
О баре на Двадцать третьей я слышала, но никогда там не бывала. Выяснилось, что это нечто среднее между забегаловкой по соседству, ирландским пабом и модным ночным клубом. Бар был битком набит. Вдоль стойки, освещенной висячими лампами с оранжевыми плафонами, в три или четыре ряда толпились люди, и все табуреты были заняты. Криса я не видела. С того места, где я стояла, мне была видна задняя комната – с кирпичными стеками, сплошь уставленная столиками. Видимо, сюда частенько приходили большими компаниями. Проталкиваясь сквозь толпу, я заметила Криса, который шел навстречу. Он увидел меня и крикнул, перекрывая шум:
– Привет!
Крис обнял меня за талию своей сильной рукой и нежно поцеловал в щеку. Я напряглась от его прикосновения.
– Все здесь? – спросила я.
– Человек пятнадцать. Рабочие сцены, парочка ассистентов рангом пониже, несколько актеров…
– Может быть, и Локет?
– Нет, но поговаривают, что она собирается заглянуть. Давай-ка я возьму тебе выпить. Пока дождешься официантку, пройдет целая вечность.
Он взял меня за руку, и мы начали пробираться к бару. Словно по волшебству там появилось свободное место. Крис заказал два пива. Пока мы ждали, стоя бок о бок, я впервые поняла, что где-то, не заглушая голосов, играет музыка. Какая именно – не знаю. И было нетрудно заметить, что все девицы в баре обратили внимание на Криса.
– Как дела? – спросила я, когда он передал мне пиво. Поскольку он не торопился отойти от бара, я подумала, что Крис хочет поговорить со мной с глазу на глаз.
– Так себе. Сегодня по сценарию я должен был выглядеть мрачным как черт – это было не так уж и трудно.
– У меня есть новости, – сказала я и рассказала ему про бумажник.
– Значит, все подтвердилось?
– Видимо, да, хотя окончательное решение будет вынесено только после анализа ДНК. А как там Харпер? Ты ей уже рассказал?
– Я хотел поговорить с ней тет-а-тет, но, разумеется, не на съемочной площадке. Я позвонил и предложил ей выпить со мной в перерыве кофе. Харпер что-то заподозрила и начала требовать, чтобы я объяснил ей все прямо сейчас. Она буквально орала на меня. Когда я сказал, что ты обнаружила труп, она вдруг сразу онемела – и молчала целую минуту, а потом начала рыдать. Наверное, она уже успела убедить себя, что Том просто сбежал. Мне стало ее по-настоящему жаль.