– Слухи расползлись?
– О да!.. Я рассказал одному из продюсеров, а Харпер – всем остальным. А потом появились копы.
– Сотрудники шерифа?
– Нет, из полиции штата. Полагаю, всю работу в Нью-Йорке переложили на них. Они полчаса со мной разговаривали. Судя по их вопросам, они уже побывали у Тома на квартире – хозяин, должно быть, их впустил, – поскольку никто даже не обмолвился о том, что я должен предоставить им запасной ключ.
– Какие у них соображения?
– В общем, непонятно. Они спросили, не страдал ли Том от депрессии и не было ли у него врагов.
– Готовься к тому, что поднимется большой шум, когда они обнаружат записку Локет.
Крис прикусил губу и отвернулся.
– Что? – спросила я.
– Я заглянул к Тому сегодня утром, когда уходил от тебя, и забрал записку.
– Крис, зачем?! – воскликнула я. – Это же важная улика.
– Брось, Бейли. Мы оба знаем, что Локет не могла туда поехать и убить Тома. Я сомневаюсь, что ей вообще было известно о домике в Андах. Я просто не хочу создавать ей проблемы – и ставить под угрозу фильм – без особой нужды.
– Может, она действительно этого не делала, но ты все равно создал целую кучу проблем, похитив улику. Обещай, что хорошенько подумаешь. У тебя еще есть время ее вернуть.
– Хорошо, я подумаю, – ответил Том, одарив меня одной из своих очаровательных улыбок, которая, видимо, должна была меня успокоить.
– Если уж мы друг с другом искренни, скажу тебе, что сегодня написала о смерти Тома короткую заметку. Я бы сделала это, даже если бы ничего о нем не знала. Но в ней нет ни слова из того, о чем мы с тобой говорили. Все это останется между нами.
– Господи, я об этом даже не подумал. Наверное, мне придется просто поверить тебе на слово, – мрачно произнес он.
– Не беспокойся, – твердо сказала я. – Наверное, лучше не говорить никому из твоей компании, чем я занимаюсь, но и врать тоже не надо. Если кто-нибудь спросит, можешь сказать, что я писатель.
– Конечно. Люди из шоу-бизнеса редко спрашивают у других, чем они занимаются.
– Может, пойдем к ним?
Приятели Тома сидели в дальнем конце зала, сдвинув вместе семь квадратных столиков. Крис подвел меня к ближайшему и усадил – рядом с тем местом, где, очевидно, сидел сам. Несколько человек взглянули в нашем направлении. Поскольку за столом было очень шумно и шла возбужденная дискуссия о ценах на недвижимость в Нью-Йорке, Крис представил меня лишь ближайшим соседям – невероятно моложавому продюсеру Августу, улыбчивому актеру по имени Стив и красивой чернокожей женщине Эми, в розовом свитере и с длинными золотыми серьгами.
– Дик здесь? – шепотом спросила я у Криса.
– Дик? Зачем он тебе?
– Харпер сказала, они с Томом дружили.
– Да. Это вон тот здоровенный лоб – в футболке с надписью «Мадфест 2004», – тихо отозвался Крис, взглядом указывая на парня, сидевшего чуть дальше. Дик поднимал к губам стеклянную кружку с пивом и кивал соседу – видимо, такому же рабочему сцены.
Боясь, что соседи заметят, как мы шепчемся, я снова переключилась на тех, кто нас окружал, и улыбнулась – как мне показалось, дружелюбно и располагающе.
– Вы, ребята, правильно сделали, что выпили в баре, – сказала Эми. – Я вынуждена тянуть свой мартини по капельке – потому что ушел целый час на то, чтоб его принесли.
– Эми – специалист по связям с общественностью, как и Харпер, – сказал Крис. Наверное, это значило следующее: «Она всегда в курсе событий».
– И как публика реагирует на ваши успехи? – спросила я.
– Великолепно. Мы устроили вечеринку для прессы прямо на съемочной площадке – то есть в морге. Все просто с ума сходили от восторга.
– Да, о вашем фильме интересно писать, – согласилась я.
– Так оно и было, по крайней мере до сегодняшнего дня. Если ты дружишь с Крисом, то, наверное, знаешь, что случилось с Томом Фейном.
– Да… а что, вам уже начали звонить?
– Было несколько звонков – слухи просочились. Я только и жду, что кто-нибудь заговорит о «злом роке». «Все, кто снимается в «Морге», рано или поздно там и окажутся!»
– Ты знала Тома? – спросила я.
– Не то чтобы очень хорошо. Но Харпер говорила, что он на редкость славный парень.
Я увидела, что Крис, который до сих пор болтал со Стивом, вдруг встал, вытащил из кармана мобильник и торопливо зашагал к дальней стене – расположенная там дверь вела во внутренний садик.
– Крис мне именно так и сказал – Том такой славный парень, – отозвалась я. – Просто трудно представить, что кто-то мог его убить.
Я подождала, надеясь, что Эми окажется достаточно проницательной и поддержит беседу.
Она покачала головой, причем ее сережки при каждом движении болтались вроде маятников.
– Это невероятно, но знаешь, в тот день, когда он исчез, у Харпер как будто пробудилось какое-то шестое чувство. То есть она почувствовала, что случилась беда.
Да, Эми действительно была проницательна!
– Что ты хочешь сказать? – спросила я, стараясь говорить любезно. Я боялась, что, если буду чересчур настойчива, она замкнется – как это обычно делают опытные пиарщики.
– Ну, ты наверняка слышала, как люди получали какое-то непонятное потустороннее предупреждение, собираясь сесть на самолет, и в итоге отказывались лететь этим рейсом? Здесь было примерно то же самое. Мы ездили в Лос-Анджелес, на встречу с представителями СМИ. Когда Харпер поговорила с Томом в пятницу, у нее осталось довольно странное ощущение, что у парня проблемы. В результате она вернулась в Нью-Йорк в тот же день, ночным рейсом, хотя должна была прилететь в воскресенье.
Я мысленно прокрутила свой разговор с Харпер. Хоть она и не сказала открытым текстом, что вернулась в воскресенье, но упомянула, что план был именно таков и что она придерживалась расписания. На воре шапка горит.
– А, так она хотела повидаться с Томом прежде, чем он уедет, – сказала я, опять-таки любезно. Я чувствовала себя как человек, который пытается поднять монетку, упавшую на самый край открытого канализационного люка.
– Нет, его тогда, кажется, уже не было.
Я сидела с выражением лица, которое ясно говорило: «Надо же, как несправедлива жизнь», а мой мозг бешено работал. Что, если Том не скрывал от Харпер своих планов на выходные и прямо сказал ей, куда едет? В таком случае она должна была знать, какие у него там «дела». Она прилетела ночным рейсом из Лос-Анджелеса, села в машину и помчалась в Анды. Вдруг ей стало известно про Локет? Она могла буквально сойти с ума от ревности и шарахнуть Тома по голове чем-нибудь тяжелым – например, инструментом. Или ударить его ножом. Потом поджечь труп. Слишком расплывчато, чтобы звонить в полицию, не стоит создавать Харпер проблемы из ничего, но мне нужно было поговорить с ней и выяснить, зачем она меня обманула.
Вернулся Крис и сел на свое место.
– Звонила Харпер, – сказал он со вздохом. – Говорит, что бродит по городу недалеко отсюда. Похоже, она совсем пьяна.
– Мы можем что-нибудь для нее сделать? – спросила Эми.
– Если и да, то Харпер так и не сумела членораздельно это выразить. Смотри-ка, Локет и Алекс!
Я подняла взгляд и увидела на противоположном конце стола эту парочку – они, судя по всему, вошли через дальнюю дверь. Локет выглядела все также бодро и свежо, несмотря на то что у нее, должно быть, вьщался нелегкий день. На ней были узкие черные джинсы, сапоги, ярко-розовый облегающий свитер, в руке – розовая сумочка. Алекс сел, а Локет пошла вдоль стола, здороваясь с каждым по очереди. Если она и была убита горем, то ловко это скрывала.
Запах ее духов донесся до меня за четыре минуты до того, как она к нам подошла, – одуряющая смесь пачулей и ванили, насколько я могла судить. Когда Локет приблизилась, Крис встал и поцеловал ее в щеку. Теперь я была ближе к ней, чем накануне, и могла разглядеть, что, хотя на лице у нее уже появились морщинки, они не отвлекали внимания от прочих ее достоинств – светлых волос, огромных голубых глаз и перламутровой кожи. И потом – губы. До смешного больше нормального размера – точь-в-точь как искусственная грудь, но от них невозможно было отвести взгляд.