Прошло десять секунд, и экран ожил. На заставке была сама Алёна. Здесь она себе нравится. Светлые волосы струятся небрежными локонами, как будто их растрепал ветер, а в насмешливых серо-зеленых глазах светится уверенность: да, я такая! Смахнула свое изображение и прочитала: «Люблю тебя, моя красотка! Мое сердце брошено к твоим ногам!» Алёна удовлетворенно улыбнулась и, потянувшись всем телом, встала — пора завтракать.
Всё утро Вадим не мог сосредоточиться: снова отвлекала переписка. Телефон словно прилип к рукам. Как мячики пинг-понга летают сообщения, перевозя на себе груду улыбающихся рожиц с вытянутыми в поцелуе губками и сердечками вместо глаз, букеты виртуальных цветов и слезинки, капающие от невозможности встречи прямо здесь и сейчас.
Зайчики, медвежата, котята и другая всевозможная фауна поселилась в многочисленных сообщениях под именем Алекс. Немудрено, что и открытку от жены сначала приписал этому отправителю. Ничего не замечал, только картинку с такими знакомыми шарами и сердцами. «Как подростки!» — улыбался Вадим, и ему хотелось сбежать с работы, как сбегал он с последнего урока в девятом классе. Сбегал, пока не застукали родители, и отец не назначил комендантский час на месяц.
«Сегодня можно без обеда, — рассеянно подумал Вадим, — зато уйду на час раньше». Надо еще успеть купить цветы, а то Олененок расстроится. Вспомнил, как вчера проспали и вынуждены были метаться по квартире, ликвидируя следы преступления. Было забавно и волнительно одновременно. Выскочили из квартиры, хохоча и озираясь, как в детективном фильме, где главный герой успевает исчезнуть за доли секунды до появления другого персонажа. На волне адреналина потом еще долго целовались в машине, как будто и не было у них накануне длинной и бессонной ночи.
Вспомнив об Алёне, улыбнулся. В ней умиляло всё: трогательные словечки, неправильные ударения, искреннее изумление, что Эрих Мария Ремарк — это мужчина, полная уверенность, что синхронист — это тот, кто увлечен синхронным плаванием, а не человек, сразу же переводящий речь говорящего.
Какие уж там цитаты из великих или шутливое обращение к писателям исключительно по имени отчеству, как это делала Тася? Откуда взяться вдумчивому чтению потрепанного томика Бунина по вечерам? Как это смотреть фильмы французского культового режиссера Франсуа Озона в оригинале? Кто такой этот ваш Пелевин? И подобное, и подобное…
— Ты такая глу-у-у-пая! — с нежностью бормотал Вадим, всякий раз обнимая ее за плечи и прижимая к себе.
— Сам дурак! А я, между прочим, школу без троек закончила, — надувала губки Алёна.
Все эти годы его целью была карьера. По-настоящему истинную страсть Вадим испытывал только к немецкому и французскому языкам. Их он знал в совершенстве. Немножко баловался изучением арабского, но это так, больше для развлечения.
Путь наверх к людям, входящим в первый круг вице-президента и генерального директора оказался тернист. Много раз хотелось бросить всё и найти более спокойную работу, где тихо переводить договоры, соглашения и другие бумаги. А еще лучше заняться бы переводами классики, пропадать в библиотеке у Таси и самозабвенно зарываться в старый текст под светом уютной лампы с зеленым абажуром. Но самолюбие не позволило. Слишком уж хотелось занять место под солнцем. Иначе посчитал бы себя слабаком и неудачником.
«С такой женой можно карьеру строить, — завистливо тянул Юрка за рюмкой чая. Сам он так и остался преподавать в институте. — А моя только пилит и пилит». Вадим усмехнулся: что есть, то есть. С Таськой ему, конечно, повезло. Вовремя он разглядел ее бескорыстное поклонение. Не нужно было думать, откуда берутся жилье и еда, пока доучивался, никто не зудел над ухом, когда платили ему копейки, некому было осуждать его или упрекать за поздние возвращения и командировки.
Тася всегда понимала, принимала, поддерживала и была рядом. Иногда утомляла своей заботой, но всякий раз, терпеливо сносила его раздражение и усталость. Вадим знал и ее тайный, тщательно замаскированный страх. Но на других женщин не смотрел. Не потому что такой правильный, времени не было. Поставил себе цель и шел к ней упрямо и твердо.
Алёна ворвалась в его жизнь стремительно. Неожиданно он оказался не готов к такому коктейлю красоты, безрассудства, риска и вечного праздника. Поплыл, уносимый желанием и новизной. Она, как укротительница его приручила, а он оказался не против.
В той пиццерии по осени Вадим оказался случайно. Заскочил на бегу, чтобы успеть что-нибудь быстро перекусить, и мчаться дальше по своим делам. Уже неделю весь офис стоял на ушах: подписывали новый контракт, который сулил баснословные прибыли руководству, а сотрудникам солидные премии. Вадим, как тень следовал за вице-президентом, и от напряжения плохо спал. И вдруг, цепочка событий: сломалась машина, он бежит под дождем в офис, решает взять с собой перекус, чтобы не отвлекаться на обед, и случайно оказывается в небольшом итальянском ресторанчике-пиццерии, где при входе налетает на официантку. Дальше, как в романтическом фильме: поднос летит на пол, Вадим извиняется и бросается помочь собрать разбитые тарелки и приборы, и вдруг замирает под возмущенным взглядом серо-зеленых глаз. Его словно к месту пригвоздили.