Беседа шла своим чередом, а перед Мод неожиданно всплыл образ улыбающегося юноши с зелено-золотистыми глазами, которого она видела лишь однажды, но никогда не смогла бы забыть.
— Само собой, Стефан — всего лишь племянник, а мне кажется, что мой отец предпочел бы наследника от своей плоти и крови, — произнесла она вслух. — Что же делать?
— А что ты посоветовала бы ему сделать? — спросил император, искоса взглянув на гостей.
— Ну конечно, еще раз жениться, — с готовностью отозвалась Мод. — Отцу следовало бы, не теряя времени, подыскать себе новую жену, чтобы успеть вырастить наследника, — пока он еще не состарился… — Мод прикусила язык, боясь снова показаться невежливой, поскольку император был ненамного моложе ее отца.
Аббат кивнул.
— Именно то же самое порекомендовал королю его ближайший советник Роджер, епископ Солсберийский.
— Вот видите! У моей маленькой императрицы великолепное политическое чутье, — произнес император, подавляя зевок. — И если бы вы спросили, она назвала бы вам и лучшую партию для своего отца. Моя супруга прекрасно знает все главные дома Европы. Разве она не прилежная ученица? — Император с гордым видом откинулся на спинку кресла, но улыбка стала натянутой, а морщины в уголках рта более глубокими.
Мод вспыхнула от удовольствия. Поскольку гостям, по-видимому, больше нечего было сказать, а император заметно устал от беседы, она поднялась со скамеечки.
— Моему супругу нездоровится, у него воспаление печени, по словам лекаря. Ему пора отдохнуть. Если вы извините нас, дворецкий сейчас укажет вам ваши покои. Мы надеемся снова увидеться с вами в час вечерни.
Когда слуга проводил гостей, Мод обратилась к Генриху:
— Как вы себя чувствуете? Беседа не слишком вас утомила?
Император вздохнул и потер бок.
— То лучше, то хуже. Какая разница? — Он потянулся и взял ее за руку. — Интересные новости, правда? — Император одарил жену загадочным взором.
— Почему вы так на меня смотрите?
— Я размышляю о том, что недавно произнес вслух: на данный момент ты — единственный законный ребенок короля Англии.
Мод озадаченно улыбнулась.
— Не понимаю, какое это имеет значение.
— Быть может, и никакого. Но твой отец с годами не молодеет, как ты верно заметила, а если он так же болен, как я… — Император снова вздохнул. — Никто не может жить вечно.
Мод упала перед ним на колени и зажала его рот ладошкой.
— Не говорите об этом! Господь милостив, и у вас впереди еще много лет счастливой жизни, как и у моего отца.
Мод не могла понять, почему муж так много говорит о смерти: ведь сама она никогда о ней не задумывалась. По правде говоря, люди вроде императора или отца казались ей бессмертными. Сильные, властные монархи — Мод не могла представить себе мир без этих людей. Она прижала к щеке исхудавшую и покрытую сеткой голубых вен руку мужа. Кожа его казалась сухой и ломкой, как осенний лист.
— Ты хотела бы вернуться в Англию? — спросил Генрих.
— В Англию? — Мод потрясенно взглянула на него. — Конечно, нет. Я там никого не знаю, кроме отца и Роберта. Мой дом — там, где ты, моя жизнь — это путешествия по Европе. Я ничего не хочу менять.
— Все на свете меняется, liebling, такова природа вещей. Если твой отец не подарит жизнь наследнику, в один прекрасный день будущее всего Нормандского королевства может коснуться тебя очень близко.
О Дева Мария! Каким образом ее может коснуться будущее Англии и Нормандии?
4
Германия и Нормандия, 1125 год.
Спустя пять лет Мод стала вдовой. В мае 1125 года император Генрих скончался, и с его смертью внезапно оборвались годы ослепительной славы и власти императрицы Мод. Поскольку у нее не было детей, императорский престол унаследовал кузен Генриха, который вместе с множеством других германских аристократов заверил вдову в том, что все будут относиться к ней с почтением, если она останется жить в Германии.
Ошеломленная смертью мужа, Мод через неделю после похорон отправилась в уединенный баварский замок, который когда-то получила от императора в подарок на свадьбу. Здесь, в окружении женщин и немногочисленной прислуги, она лелеяла свою скорбь. Каждое утро Мод надевала перчатки с обрезанными пальцами и доставала иголки и шелковые нитки. Потом ставила мягкую скамеечку возле узкого окна-бойницы, брала вышивание и обращала взор к заснеженным пикам, четко выделяющимся на фоне ярко-голубого неба.
Мод была почти не в состоянии есть и вскоре стала бледной и вялой. Спала она плохо, ночь за ночью проводила в постели без сна и не могла думать ни о чем другом, кроме своей прекрасной жизни с Генрихом.