Перед нами вздымались в небеса горы. Горы, которые мы впервые наблюдали еще из города, когда они казались пурпурной лентой, протянутой на севере вдоль линии горизонта. Они все еще сохраняли багряную окраску, теперь уже отражающую игру света и тени в голубоватых сумерках, окутавших землю. Все слишком явно подсказывало нам, что мы у цели, — горы, ворота, наконец, наши чувства.
Но эта очевидность рождала у меня странное ощущение какого-то несоответствия, хотя, постарайся я его объяснить, мне вряд ли бы это удалось.
— Свистун, — позвал я, но не услышал отклика. Он стоял позади меня так же неподвижно и безмолвно, как и все остальные. Он, должно быть, переживал то же, что и мы, и по-своему ощущал приближение к цели.
— Ну что, пойдем, — сказала Сара, и мы двинулись вниз по тропе в направлении величественной каменной арки, открывавшей дорогу в горы.
Когда мы дошли до ворот, составленных из нагроможденных друг на друга каменных плит, мы обнаружили табличку. Она была сделана из металла и закреплена на одной из каменных стен. Рядом было прикручено еще несколько таких же металлических табличек с текстом, по-видимому, содержащих аналогичную информацию на других языках. На одной из табличек ужасными каракулями было нацарапано объявление на местном диалекте, которое гласило:
Все биологические создания, добро пожаловать. Механические, синтетические формы и их разновидности любого вида не имеют права доступа. Также запрещено проносить все типы инструментов и оружия, в том числе самые примитивные.
— Я не в обиде, — прокомментировал объявление Пэйнт. — Составлю компанию этому железному бормотателю рифмованных лов и буду прилежно охранять ваши ружье, саблю и щит. Я буду молиться, чтобы вы поскорее вернулись. После того, как я нес м с на своей спине, меня бросает в дрожь от одной мысли лишиться общества биологических существ. Поверьте, близость подлинной протоплазмы дает непередаваемое ощущение комфорта.
— А мне все это не нравится, — заявил я. — Теперь мы будем вынуждены продолжать путь с голыми руками.
— Ведь это именно то, — напомнила Сара, — ради чего мы сюда шли. И мы не можем нарушать простого правила. К тому же здесь безопасно. Я это чувствую. А ты разве не чувствуешь, Майк?
— Разумеется, чувствую, — ответил я. — Но все равно мне это не нравится. Чувство безопасности — слишком ненадежная защита. Мы ведь не можем знать, что нас ждет впереди. А что, если мы нарушим инструкцию и…
— Би-и-и-п, — дала сигнал табличка, или то, что там было на стене.
Я обернулся и на той же табличке, где только что были строки объявления, прочитал другую надпись:
Администрация не несет ответственности за последствия сознательного нарушения правил.
— Ну ладно, ты, чудо-юдо, — обратился я к стене. — Какие такие последствия ты имеешь в виду?
Табличка не удостоила меня ответом: на ней осталась прежняя надпись.
— Не знаю, что собираешься делать ты, — сказала Сара, — а я собираюсь идти. И поступлю так, как они требуют. Не для того я преодолела весь этот путь, чтобы отступить сейчас.
— Кто говорил об отступлении? — спросил я.
— Би-и-и-п, — пропиликал знак, и появилась новая надпись:
Не рискуй, сам ты чудо-юдо!
Сара прислонила винтовку к стене под знаком, расстегнула пояс, на котором висел подсумок с боеприпасами, и опустила его рядом с прикладом винтовки.
— Пойдем, Свистун, — сказала она.
Табличка снова подала сигнал:
Многоногий? Он настоящее биологическое существо?
Свистун фыркнул от негодования.
— Соображаешь, что говоришь, чудо? Или считаешь, что я незаконнорожденный?
— Би-и-и-п!
И снова надпись:
Но тебя здесь больше одного!
— Меня — трое, — с достоинством прогудел Свистун. — Сейчас я в своем втором образе. Превосходящем мое первое я, но еще недостаточном для перехода в третью степень.
— Би-и-и-п, — прозвенела табличка, изменив содержание надписи:
Прошу прощения, сэр, милости просим!
Сара обернулась и посмотрела на меня.
— Ну, что? — спросила она.
Я бросил щит рядом с винтовкой и развязал ремень, на котором висел меч, — он упал на землю.
Сара пошла первой, и я не стал возражать. В конце концов, затеяла этот спектакль и заплатила за музыку она. Свистун семенил за ней мелкими шажками, а я замыкал процессию.