Марк не сомневался, что он приехал обсуждать условия развода. Оставаясь невозмутимым, Марк сказал:
— Проедем ко мне домой.
Какое-то время оба мужчины ехали молча. Потом Миллер решил нарушить это молчание.
— Я не знаю, что вам рассказывала Энэлайз обо мне…
Марк презрительно ухмыльнулся.
— Достаточно много…
Курт посмотрел на Марка. Он никак не мог понять, то ли Марк ревновал, то ли ему все было абсолютно безразлично. Курту он показался угрюмым, неинтересным человеком и конечно же этот ужасный шрам на щеке совсем не украшал его.
— Буду честен с вами, мистер Шэффер, — начал Курт. Голос его дрожал и от этого его немецкий акцент усиливался. — Я очень высокого мнения о вашей жене. Я бы женился на ней, не раздумывая, если бы она только захотела этого.
Марк резко сказал:
— С тех пор, как она желает спать только с вами, я не понимаю, почему она не хочет выходить за вас замуж. А может быть, она нашла рыбку покрупнее? — захохотал Марк. :
— Как вы смеете так говорить об Энэлайз? — воскликнул Курт.
— Зачем так сердиться? Энэлайз сама мне сказала, что спала с вами, и что она собирается развестись со мной и выйти за вас замуж.
— Энэлайз и я только одну ночь провели вместе. И то, это произошло тогда, когда вы после полуторагодового молчания заявились к ней домой и заявили, что отказываетесь от нее. Разве она не заслуживает для себя хоть немного счастья? Или вы сами безупречны? Разве вы не спите с другими женщинами? Разве вы не завели роман с золовкой Энэлайз?
— Какое вам до этого всего дело? — ледяным голосом спросил Марк.
— Энэлайз отказалась выйти за меня замуж, когда обнаружила, что вы вернулись домой калекой. Она говорила, что любит только вас. И она захотела сделать все от нее возможное, чтобы вы восстановили свое здоровье. Я потерял ее из-за вас. Я думаю, что это меня тоже касается, — сказал Курт.
— Она сказала мне, что разведется со мной, тогда когда я буду здоров. Не пойму, чего вы беспокоитесь, — усмехнулся Марк.
— Значит, она лгала вам. Только вчера она мне сказала, что все еще любит вас и не станет моей женой.
Марк недоуменно взглянул на Курта и ничего не ответил, а тот продолжал:
— Верьте мне, у меня не было никакого желания приезжать к вам сюда. Я считаю вас подлецом и глупцом за то, как вы обращаетесь с Энэлайз. Любой мужчина сочтет за счастье жениться на такой женщине. А вас я не пойму. Впрочем, я пришел сюда не за тем, чтобы учить вас. Я пришел сюда ради Энэлайз. Джо Гримсхау постоянно беспокоит ее. Он заходит к ней домой, хотя она его никогда не приглашает и дала приказ своим слугам не впускать его в дом. Но вчера вечером он ворвался туда. Он был пьян, груб, вульгарен в обращении с дамой. Он кричал на Энэлайз и сказал ей, что у вас с миссис Фурье любовная связь. И это все происходило на глазах у нас, двух ее гостей, и на глазах у слуг. Я очень беспокоюсь о безопасности Энэлайз и о ее репутации, но у меня нет никакого права защитить ее. Это — право и обязанность мужа. Поэтому я приехал сюда, чтобы убедить вас поговорить с Гримсхау и дать ему понять, что леди находился под вашим покровительством. Даже если вас не интересует Энэлайз, вы должны защитить свое имя и честь.
— Что говорят о моем имени, меня абсолютно не интересует, — резко сказал Шэффер. — Но я разберусь с этим Гримсхау. Спасибо за то, что вы мне рассказали. Энэлайз не сообщила мне, что этот человек ведет себя нагло. Она, видимо, не считает меня своим мужем, впрочем, как и вас, мистер Миллер.
— Слепец, неужели вы не видите, что Энэлайз любит вас?! — спросил у Марка его соперник. Марк презрительно глянул на него,
— А теперь извините меня, мистер Миллер. Я больше не могу с вами обсуждать — любит или не любит меня моя жена. Вы сами сказали, что мне надо выполнить обязанности главы семьи. Я думаю, мне необходимо скорее нанести визит Гримсхау.
Сказав это, он пустил свою лошадь галопом, бросив изумленного Курта посередине дороги.
Марк скакал во весь опор и думал, что здорово он оставил этого немца. В дом им уже нечего было ехать — все, что было нужно они обсудили по дороге. Пистолет был у него всегда с собой, чтобы отстреливать на полях ядовитых змей, поэтому он направил свою лошадь через поля к ближайшей дороге, что вела в Новый Орлеан.
Он злился и злился на всех — и на Миллера, который упрекнул его в том, что не защищает честь жены; на себя — за то, что произошло, на этого дурака Гримсхау, который приставал к Энэлайз и, наконец, на саму Энэлайз, которая не обратилась к нему за помощью.
— Чертова женщина! Ей, видите, не нужна его помощь! Она всегда уверена, что справится сама. Но он исправит свою ошибку.
Когда Марк влетел в контору к Гримсхау, то на нем лица не было. В пыльной, рабочей одежде, с пистолетом на поясе, с перекошенным от злости лицом, он был похож на разбойника.
Гримсхау, сидевший за своим столом, приподнялся, задрожав от страха.
— Я — Марк Шэффер. Это мою жену вы постоянно беспокоите? — зарычал он.
У Гримсхау затряслись колени, и он жалобно забормотал:
— Я не знал, что… Я думал, что она… В общем она всегда занимается всем одна… Да и вас здесь нет. Я и подумал…
— Меня не интересует, что ты подумал, — гремел Марк. — Это — моя жена, и если ты только хоть раз ее побеспокоишь, то я убью тебя. Ты понял меня?
Глаза Марка бешено горели, он тяжело дышал, его голос гремел, и испуганный Гримсхау, казалось, проглотил язык.
Он смог только утвердительно кивнуть головой. Марк повернулся и вышел из конторы, напоследок хлопнув дверью с такой силой, что треснуло стекло в верхней части двери. Он вскочил на лошадь и направил ее к магазину Энэлайз.
«Дома, конечно, ее еще не будет, а только в этом чертовом магазине», решил он. Швейцары у дверей поглядели на него подозрительно, когда он вошел в магазин, но никто не остановил, и он пошел разыскивать кабинет Энэлайз. Служащие только молча указали, куда нужно было идти.
С силой толкнув дверь, он ворвался в кабинет.
Энэлайз, сидевшая за столом, вздрогнула от хлопанья двери и, подняв глаза, замерла. Перед ней стоял Марк. В рабочей одежде, с пистолетом на поясе, с почерневшим и усталым лицом, стянутым слева уродливым шрамом, он был похож на бандита с большой дороги. Энэлайз стало страшно.