Сарг снова вытянул вперед руки, двое помощников подошли и взяли золотой покров. Еще один принес ему серебряную шкатулку. Шаман открыл ее и вынул прямой обоюдоострый кинжал; массивное лезвие блеснуло в свете нарождающегося дня. Сарг поднял глаза к небесам, но тут произошла неожиданная заминка. Молодой ученик шамана шагнул вперед и поднял было руку, но Хулагар остановил его и кивком головы приказал отойти. Щитоносец склонился над телом и своей рукой закрыл глаза Джубади, чтобы его душа не могла видеть, что последует дальше.
Сарг, молча наблюдавший за ним, одобрительно кивнул. Затем он взялся обеими руками за рукоять кинжала и поднял его. Лезвие молнией сверкнуло в воздухе и вонзилось в грудь Джубади. Шаман вскрыл грудную клетку рядом с отверстием, через которое пуля унесла жизнь кар-карта. Он резко повернул кинжал, и Тамука увидел, как раскрылись ребра. Сарг обвел кинжалом круг, вонзил лезвие глубже и наконец вынул сердце из тела Джубади.
Тамука зачарованно смотрел, как сердце кар-карта покидает тело. Оно было пробито, виднелось пулевое отверстие величиной с большой палец. Из этого отверстия и из раны на руки шамана тонкой струйкой лилась темная кровь. Сарг высоко поднял сердце на вытянутых руках, капли густой крови стекали с его запястий на роскошный парчовый наряд.
— Иди, сердце кар-карта Джубади, иди и соединись с сердцами твоих предков, соединись с пеплом, в который они обратились!
Сарг опустил руки и осторожно положил сердце Джубади в урну, откуда взметнулась тонкая струйка серого пепла и осела на его окровавленных руках. К сердцам двух с лишним сотен кар-картов присоединилось еще одно.
Вслед за этим помощник протянул Саргу серебряную чашу. Шаман наполнил ее потемневшей кровью из раны, зияющей в теле Джубади. Он поднес чашу ко рту и пригубил, потом наклонил ее и вылил несколько капель в урну.
— Иди, кровь нашего кар-карта Джубади, иди и соединись с кровью предков. Как текла их кровь в твоих венах при жизни, так смешается твоя кровь с кровью предков после смерти! Сарг снова поднес чашу к разверстой груди Джубади и до краев наполнил ее кровью кар-карта. Помощник накрыл чашу золотой парчой, принял чашу из рук шамана и отошел в сторону. Второй помощник сменил покров на руках Сарга. Он водрузил на место крышку урны и наложил печать, потом очень медленно поднял сосуд и поставил рядом с телом. Стоявший неподвижно Хулагар снял руку с глаз Джубади.
— Кар-карт Джубади, твое сердце навеки останется с твоим народом. Оно всегда будет кочевать с нами. А теперь пора приготовиться к последней скачке.
Сарг поклонился телу и, сойдя с помоста, отнес урну в золотой ларец и запер крышку.
Тамука посмотрел на Хулагара.
— Нам пора уходить, — прошептал он.
Хулагар кивнул, подошел к телу Джубади и поцеловал его лоб.
— Через тридцать дней я приду к тебе, мой друг, — сказал он. — Тогда мы снова сможем скакать вдвоем по бескрайним степям.
Тамуке пришлось обнять Хулагара за плечи, чтобы увести его из юрты вслед за Саргом. Омывальщики уже приступили к тридцатидневному ритуалу подготовки тела. После специального омовения, предохраняющего тело от разложения, его побреют и вытатуируют на нем десять тысяч магических заклинаний. В двадцать девятую ночь Джубади будет одет в роскошные ритуальные одежды кар-карта для последнего путешествия.
Выйдя из юрты, Тамука обратился к западу. Первые лучи солнца уже отражались от поверхности водоема за дамбой. Неподалеку в окружении стражников стоял Вука. Сарг обернулся к своему помощнику, взял из его рук золотую чашу и приблизился к Вуке. На лице наследника отразилось сомнение.
— На колени! — приказал Сарг. — Опуститесь на колени перед кровью.
Немые стражники, все как один, распростерлись на земле вокруг них по всей равнине до самых стен Суздаля, десятки тысяч мерков, собравшихся за ночь вокруг юрты, тоже упали ничком, как будто какой-то неощутимый ветер пригнул высокую летнюю траву к земле. В тишине раздавался только шелест одежды да негромкое бряцанье оружия.
Вука медленно опустился на колени; Тамука прошел мимо Сарга и тоже преклонил колена рядом с новым кар-картом.
— От отца к сыну, как повелось в нескончаемом роду мерков, — звонко провозгласил шаман, и его голос разнесся далеко по равнине.
Сарг повернул голову, и к нему подошел помощник с обнаженным кинжалом в руках. Вука неохотно закатал рукав туники и протянул вперед свою мускулистую руку, покрытую густыми волосами. При виде кинжала он нервно облизал губы и не смог удержаться, чтобы не вздрогнуть, когда сверкнувшее лезвие коснулось его предплечья. Брызнула свежая кровь. Сарг нагнулся и подставил чашу, чтобы кровь сына смешалась с кровью отца. Шаман кивнул, и Вука опустил руку, морщась от боли.
Сарг протянул чашу Вуке. Новый кар-карт медленно склонил голову и сделал глоток, едва не подавившись смесью свернувшейся и свежей крови. Затем шаман повернулся к Тамуке.
— Защитник кар-карта, обладатель скрытого «ту», теперь ты отведай духа «ка» кар-картов.
Тамука тоже отпил из чаши.
— Ты связан с ним как брат, как наставник, как защитник, — произнес Сарг, заметно выделив слова ставник» и «защитник».
Потом Шаман вернулся к Вуке, поднял чашу на вытянутых руках и перевернул ее над головой нового кар-карта, окатив его потоком крови. Оставшиеся в чаше капли он разбрызгал по всем четырем сторонам.
— Теперь ты обладатель титула кар-карта, — торжественно объявил Сарг. — А когда минует срок скорби, ты будешь полновластным повелителем. Как только закончится война, состоится торжественное провозглашение нового правителя.
Вука поднялся на ноги и неуверенно посмотрел на шамана. Тот кивнул и пошел прочь. Вука перевел взгляд на Тамуку и протянул ему руку, из ритуальной раны еще стекали капли крови. Щитоносец порылся в сумке на поясе и достал лоскут простой шелковой ткани, какой пользовались все воины для перевязки ран. Ткань была потертой и перепачканной, Вука отпрянул.
— Разве повязка не должна быть золотой? — спросил он.
— В битве при Орки Хулагар перевязал твоему отцу ритуальную рану полоской, оторванной от знамени, — спокойно ответил Тамука. — Я подумал, что раз ты стал кар-картом во время войны, то и ты должен быть перевязан частицей стяга твоего отца.
Вука обратился к Хулагару за подтверждением, и тот кивнул.
— Тогда перевяжи меня, — нехотя произнес Вука. Тамука разрезал лоскут на полоски и наложил повязку. Все это время он не отводил взгляда от глаз Вуки. Кар-карт не опустил глаза, однако в них светилось неприкрытое недоверие. Тамука закончил перевязку, но стоял на коленях, пока Вука не показал кивком головы, что его щитоносец может подняться.
Вука посмотрел на Хулагара. Кроме шамана Сарга, он был единственным из мерков, кто оставался на ногах во время церемонии. Вокруг них лежали ниц десятки тысяч меркских воинов. С довольной улыбкой на губах Вука кивнул немому стражнику-трубачу. Воин поднялся, поднес к губам огромную наргу, и в воздухе раздался протяжный сигнал. Как будто сбросив оцепенение, воины стали подниматься, снова раздалось шуршание одежды и бряцание оружия. Бесчисленное войско занимало все поля вплоть до реки. Подобно неспокойным водам моря, мерки заполнили все пространство вдоль дороги, начиная с того самого брода через Нейпер, где состоялась первая битва с тугарами, и кончая длинными рядами юрт на границе степи и леса. Глубокая тишина нарушалась только звоном оружия. На все время траура запрещались любые разговоры, кроме самых необходимых команд.
Вука обозревал громадное войско, которым он теперь мог командовать, и улыбка его напоминала волчий оскал. Он обнажил свой меч и поднял его над головой. В ответ взметнулись в воздух тысячи и тысячи лезвий; кроваво-красные лучи восходящего солнца отражались от них и мерцали в воздухе; казалось, будто вся земля покрылась стальным панцирем и кровью.