Выбрать главу

Я смог лишь ответить, что она несколько дней, как уехала.

«Моя поездка в Германию, — продолжал Делафосс, — предпринята лишь для того, чтобы увидеть ее, какой бы безотрадной и мучительной ни была для меня встреча с ней. Один мой друг, возвратившийся недавно из этих краев во Францию, сообщил мне, что эта дама приобрела недвижимость и поселилась здесь. Я поспешил сюда, дважды издали убедился, что это действительно была она. Однако мне не хватило мужества заговорить с ней. Когда я вновь пришел сюда, ее не оказалось на месте, и моя единственная надежда теперь на вас, милостивый государь. Скажите, когда она вернется, и позвольте мне тогда поговорить с той, которая под именем Марии фон Мюнцерберг когда-то была моей невестой».

«Мюнцерберг!» — воскликнул я, сразу вспомнив это имя, которое я услышал от служителя музея восковых фигур.

«Я знаю, — сказал посетитель, — что она по причинам, которые мне вполне понятны, недавно взяла другую фамилию. Впрочем, это несущественно. Скажите мне только, когда она вернется».

Ужас, охвативший меня, когда он назвал имя Марии фон Мюнцерберг, пробудил во мне все былые сомнения и опасения.

«Я не знаю этого!» — ответил я и в подтверждение своих слов показал записку, которую мне написала Мария.

«Да, это ее рука, — проговорил Делафосс. — Меня очень огорчает, что я не застал ее. Но ваша искренность, милостивый государь, обязывает меня сделать сообщение, которое, возможно, в будущем будет полезно для вас. Однако неправдоподобность того, что я вам намерен открыть, вынуждает меня начать с небольшого вступления.

Еще восемь лет назад мне и самому показалось бы абсурдным и противоестественным предположение, что среди людей могут быть такие особы, которые, поддерживая со всеми нормальные отношения, принадлежат, тем не менее, к совершенно иному миру. Даже самые образованные люди не обладают достаточной осведомленностью в этом вопросе. Лишь особое доверие, которым удостоил меня во время моего пребывания в Париже великий, однако непонятый многими Калиостро, позволило мне обрести определенные знания и опыт из мира духов, которыми я никогда бы не овладел иным путем. С тех пор я знаю, что подобные удивительные и зачастую для тех, кто в них участвует, небезопасные контакты являются не такой уж редкостью, хотя распознаются они с большим трудом. Это вступление я счел необходимым сделать, прежде чем сообщить вам, милостивый государь, что в действительности вы женаты на уже умершей особе!»

Здесь Делафосс умолк. Слово «умершей», произнесенное этой бледной личностью в черном, прозвучало словно из уст призрака, лишив меня сначала дара речи, а затем на какое-то время даже сознания.

«Милостивый государь, — проговорил я после того, как пришел в себя и мои глаза стали различать сидевшего напротив посетителя, — неужели это живое воплощение любви и жизни всего лишь пришедший из небытия призрак?»

Он пожал плечами и сказал:

«Если бы вы были достаточно подготовлены, я попытался бы рассказать вам о событиях, приведших к гибели Марии».

«Говорите, милостивый государь, — ответил я. — Кто сразу услышал так много, тот уже, считайте, подготовлен ко всему».

«Ну что ж, — начал Делафосс. — Буря революции, которая одних заставила покинуть Францию, разбросала других по всей республике, и среди них были родители Марии, которые из Страсбурга, места ее рождения, двинулись в глубь страны, остановившись наконец в N. Здесь я познакомился с их единственной дочерью, страстно влюбился в нее и однажды вечером покинул их дом, став ее женихом.

Признаюсь, что я самому себе не мог ответить на вопрос, являлось ли то сумрачное расположение духа, которое я вскоре обнаружил в девушке, вероятным следствием скрытой антипатии ко мне. Но моя любовь боялась ответа на этот вопрос. Возможно, что из-за суровых испытаний, выпавших на долю ее родителей, Марии передалось их подавленное состояние и дурное настроение. В остальном она была так добра и приветлива со мной, что настоящая любовь могла еще прийти, тем более, что я намеревался приложить все силы, чтобы узы брака не были для нее обременительными.

Тем временем из Страсбурга поступили сообщения, которые поставили отца Марии в такое бедственное положение, что он стал опасаться за свою безопасность и безопасность своей семьи. Были обнаружены письма, которые дали повод для самых гнусных обвинений. Короче говоря, мать с дочерью из-за их переписки также попали под подозрение, будучи якобы замешаны в интриги против правящей партии. Не было иного пути к спасению, кроме немедленной эмиграции.