Несмотря на попытку Зейна изобразить скуку по поводу статуса моей смертности, я уловил намек на облегчение.
— Поппи, я принесла твое любимое… Дэймон! — Пия ахнула.
Пия ворвалась в комнату, увидев Поппи в моих объятиях. Она обняла нас обоих, но неловко отстранилась, когда ни один из нас не прекратил неуместное проявление чувств на публике. Нам было наплевать, что в комнате находятся ее родители.
Пия прервала наше воссоединение.
— Поппи, твои глаза, — произнесла она с благоговением.
Я отстранился, чтобы осмотреть свою девочку, и осторожно опустил ее на кровать, обхватив руками. Я не думал, что смогу снова разлучиться с ней в этой жизни.
Поппи похлопала себя по щекам, залитым влагой.
— Я теку, — в ужасе воскликнула она. — Что, черт возьми, происходит? Почему у меня текут глаза?
Пия рассмеялась.
— Ты не течешь, детка. Ты плачешь.
То, что должно было вызывать тревогу, казалось, безмерно обрадовало её мать. Поппи плакала впервые в своей жизни — эмоция, которую Пия никогда не думала увидеть в своей дочери.
Я уставился на нее, не менее очарованный.
— Ты плачешь, — повторил я слова Пии. Карие, блестящие глаза сияли в плохо освещенной комнате, по щекам падало все больше слез. Это было красиво, захватывающе и совершенно завораживающе.
Она провела указательным пальцем по щеке, чтобы собрать капельки, и уставилась на влагу, высохшую на кончике пальца.
— Почему? — казалось, она разговаривала сама с собой, пытаясь определить причину такого явления.
Улыбка дрогнула на моих губах.
— Ты еще не поняла этого, маленькое отродье?
Поппи задумчиво посмотрела на меня.
— Да, — прошептала она, ничего не скрывая. — Потому что я люблю тебя и не могу жить без тебя.
Я притянул ее к своим губам и поцеловал с такой откровенностью в присутствии моих новых родственников, что это можно было расценить только как неуважение. Я не нашел в себе сил отстраниться, когда Поппи обвила руками мою шею и уткнулась в меня носом, как будто она тоже никогда меня не отпустит.
— Я люблю тебя, — прошептал я в ответ, хотя она слышала это уже миллион раз.
На этот раз ее родители поняли намек.
— Почему бы нам не дать им минутку? — предложила Пия.
— Мы соберем всех и приведем их сюда, — бросил Зейн через плечо, прежде чем исчезнуть из комнаты.
Я увидел пытливый взгляд на лице моей девочки по поводу предстоящего семейного собрания, но она не стала задавать вопросов. Вместо этого она провела руками по моему избитому телу, рассматривая потрепанную футболку, засохшую кровь на губах и палец, который все еще кровоточил.
— Что Дэв сделал с тобой? Куда он тебя отвез? — прохрипела она. Черт, от ее пропитанного слезами голоса мой член стал твердым. Я мог бы привыкнуть к этому слишком легко.
Я хотел рассказать ей обо всем, но отвлекся на марлю, обернутую вокруг запястья Поппи, и ее мизинец, заключенный в мини-гипс. Я в ярости покачал головой.
Затем накрыл своими пальцами ее пальцы. Хотя даже капля ее боли причиняла мне сильные душевные страдания, было поэтично, что теперь у нас одна и та же травма. Часть моего мизинца была отстрелена ее дядей Дэвом.
— Все хорошо. — Поппи провела рукой вверх и вниз по моим плечам, заметив, как потемнели мои глаза. — Это просто царапины. Я в порядке. — Вместо этого ее внимание было сосредоточено на моем пальце. — Расскажи мне, что он сделал.
Я подарил ей еще один целомудренный поцелуй.
— Расскажу. Я объясню, когда все соберутся.
Пятнадцать минут спустя мы с Поппи наконец оторвались друг от друга после того, как она рассказала, что случилось с ее пальцем, и о последующем визите в больницу. Она настояла на том, чтобы вызвать врача, чтобы он осмотрел мои раны. Медперсонал хотел госпитализировать меня, но я ни за что на свете не оставил бы Поппи. Она все еще была подключена к капельницам, и если они не могли поместить меня в ту же палату, ни о каком лечении не могло быть и речи. В конце концов медсестра сжалилась над парой, пережившей разлуку, и перевязала мои поверхностные раны. К счастью, это был чистый выстрел, и инфекция не грозила. Я стоял под душем в ванной комнате Поппи, чтобы смыть остатки крови, пока Люк отправился за сменной одеждой для меня.
Даже короткая разлука во время принятия душа оказалась пыткой. Когда я вернулся в комнату, то увидел, что она листает книгу.
— Что ты читаешь?
— «Чего ожидать, когда ты ждешь ребенка». Мама только что принесла, — бесстрастно ответила она.
Я замер.
Взгляд Поппи переместился на меня.
— Не делай такой шокированный вид. — Она вызывающе приподняла бровь. — Учитывая, насколько осторожен ты был, удивление — последнее, что ты должен чувствовать прямо сейчас.