Существовал только один логичный путь действий.
Я должна была покончить с этим, потому что мертвая женщина не может испытывать эмоции. Какой смысл жить в теле, которое потребляет кислород, пространство и ресурсы, не внося позитивного вклада в общество?
Много лет назад я наблюдала, как кремировали моего отца, а затем и бабушку, забрав вместе с ними лучшие части меня. Долгие годы после этого я оставалась потерянной маленькой девочкой, которая не могла смириться с утратой. Я была заморожена. А потом пришел он и растопил мой мир.
Он увидел меня. Злую и мерзкую, и все же он полюбил меня. Единственный человек, который не отвернулся от меня, каким бы черным ни было мое сердце. Он любил мое гнилое сердце, даже когда я ничем не могла ему отплатить.
И теперь была одна вещь, которую я хотела дать ему взамен. Моя поддержка.
Я могла бы присоединиться к нему в смерти и составить ему компанию.
Это было иронично. Дэймон вошел в мою жизнь, чтобы помешать мне принять именно такое решение. В прошлом я бы никогда не подумала о подобном поступке. Но теперь это занимало все мои мысли, потому что случился Дэймон.
В мою жизнь вошли пронзительные голубые глаза.
Я привыкла проводить пальцами по растрепанным русым прядям.
Запах подгоревших круассанов, когда я сидела у него на коленях, поглотил все мои чувства.
То бессердечное отношение, которое он проявлял к моему испорченному разуму, не смог бы повторить никто.
То, как он смотрел на меня, словно я была всем его миром. Как будто он не мог вынести разлуки со мной. Как будто даже секунда вдали от меня была пыткой.
Хватит!
Прекрати это. Прекрати это. Прекрати это.
Большую часть своей жизни я стремилась к уединению, даже в своем горе. Но мне не нравилась мысль о том, что Дэймон где-то мертв и обречен на вечные муки в одиночестве. Без него жизнь потеряла смысл. Теперь это было единственное, что я могла сделать. Присоединиться к Дэймону в смерти.
Мои пальцы играли со скальпелем, который я стащила с подноса врача. Все наконец покинули мою палату. Некоторые отправились в отделение интенсивной терапии навестить Розу, другие были в кафетерии, а мама общалась с врачами. Мои кузены слонялись по коридору, ища передышки от гнетущей атмосферы.
Я покрутила скальпель между пальцами, ощущая его прохладу на своей коже. Было бы поэтично, если бы я перерезала себе запястье, заменив исчезающие красные следы, оставленные наручниками. Эта мысль принесла странное чувство комфорта, когда я проследила взглядом за острым лезвием.
Единственная причина, по которой я до сих пор не порезала себе запястье, заключалась в том, что я хотела прожить еще несколько минут, наслаждаясь моментами, которые я разделила с Дэймоном.
Голубые глаза.
Запах подгоревших круассанов.
Русые волосы, беспорядочно спадающие ему на глаза.
Я покачала головой. Хватит уже.
Я могла бы провести всю жизнь в этих воспоминаниях, но Дэймон ждал. И я знала, что он ненавидит быть вдали от меня слишком долго.
Мой большой палец коснулся двух колец на безымянном пальце, нащупав татуировку под ними – мое настоящее обручальное кольцо. Мы обещали, пока «смерть не разлучит нас», но никто не говорил, что умереть должен только один из нас.
Вытянув вперед другую руку, я прижала скальпель к запястью. Когда я надавила, потекла кровь, но прежде чем скальпель успел нанести существенный вред, его выхватили у меня.
— Даже не думай об этом, – ровным голосом предупредил Зейн.
Глава 38
Поппи
Глупый, раздражающий Зейн. Он даже не мог дать мне спокойно умереть.
— Ты ведь понимаешь, как эгоистично поступаешь? Ты убьешь свою мать, если сделаешь это.
Я ничего не сказала, глядя прямо перед собой. Как он догадался вернуться и остановить меня?
Зейн несколько мгновений внимательно наблюдал за мной, вертя окровавленный скальпель между пальцами. Наконец, он подошел к оставленному подносу в другом конце палаты, чтобы взять марлю и антисептик. Он вернулся к моей кровати и сел рядом со мной.
— Какого черта ты делаешь?
Это были первые слова, которые я произнесла за два дня. Что это было, Зейн, нянька?
Он проигнорировал мою попытку отстраниться и заговорил так, словно мы были старыми друзьями по колледжу.
— Знаешь, почему ты так бесишь меня?
Я закатила глаза. Его попытки притвориться милым оставляли желать лучшего.