— Я не ненавижу тебя, Дэв, – прошептал я. — Ты горюешь. То, что с тобой случилось, это ужасно. Ни один родитель не должен наблюдать, как страдают его дети.
Дэв наклонился, чтобы встретиться со мной взглядом. Я ожидал увидеть в его глазах ненависть, но все, что я увидел, - все та же потеря и обездоленность. Это быстро исчезло.
— Ты прав. И теперь ты никогда больше не сможешь сделать это с кем-то другим. Я тебе не позволю.
— Я не вредил твоей дочери. – Я покачал головой, закрыв глаза. — Как и не вредил твоему сыну.
Дэв замер, не ожидая, что я знаю их грязную семейную тайну. О том, что Рэян был его сыном.
— Поппи рассказала мне, – осторожно пояснил я. — Мы поженились несколько недель назад.
Его глаза расширились, как будто я сказал, что грядет апокалипсис.
— Она никогда бы не предала нас так.
— Дело не в предательстве. Я люблю ее больше всего на свете. А она больше всего любит всю свою семью, включая Розу. Я бы не причинил вреда никому и ничему, что дорого Поппи. В глубине души ты знаешь, что я говорю правду.
Дэв ничего не сказал и просто смотрел на меня с мукой, которую может испытывать только родитель.

В течение следующих двух дней я отговаривал Дэва от края пропасти. Он держал меня под прицелом, когда разрешал мне сходить в туалет или приносил еду. Бывали случаи, когда я заставал его за лечением моих ран. Он был сломлен и не находил выхода своей боли. И в импульсивном порыве он решил похитить меня.
Мне было жаль его.
Тем не менее мне нужно было вернуться к жене, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. После того, как Дэв узнал, что Поппи в больнице, его совесть взяла верх. Он неуверенно отпустил меня, опустив голову в знак поражения, вероятно, ожидая, что я брошусь за пистолетом. И был шокирован, когда вместо этого я попросил его отвезти меня в больницу, чтобы навестить свою жену.
Думаю, он так и не вышел из больницы, готовый к тому, что ему придется расплачиваться за свои грехи. Когда Пия и Зейн собрали всех, чтобы рассказать о прошлых деяниях Рэяна, они не ожидали, что Дэв окажется поблизости.
— Я... я никогда не хотел никому навредить, – Дэв заплакал, без конца всхлипывая. — Прости. О, Боже, прости меня. Что я наделал?
Я знал, что моя жена была в нескольких секундах от того, чтобы наброситься на Дэва и задушить его до смерти. Так что крепче обхватил ее, когда она попыталась спрыгнуть с кровати.
— Не смей извиняться, – прошипела Поппи, ее руки сжались в кулаки. — Это ничего не значит после того, что ты сделал с Дэймоном.
Я удерживал ее, пока она пыталась вырваться из моей хватки. Мы были слишком близки к финишу, чтобы сейчас терять его из виду. Они должны были поверить, что мы с Поппи - пострадавшие стороны, чтобы их нечистая совесть взяла верх.
Мой брат угрожающе шагнул вперед, готовый начать собственную атаку.
— Ты должен быть в тюрьме прямо сейчас. Я звоню в полицию.
— Все, успокойтесь. Я хотел, чтобы Дэв был здесь.
Кайден потрясенно посмотрел на меня.
— Ты что, спятил? Этот человек стрелял в тебя.
Я поднял руку. Как бы мы с моим близнецом ни отличались друг от друга, но при необходимости могли общаться невербально. Я молча попросил его отступить.
Ослабив хватку на Поппи, я поднялся с кровати.
— Мы прекращаем эту вражду раз и навсегда, – объявил я, не оставляя места для дискуссий.
Я целенаправленно подошел к Дэву.
— Ты стрелял в меня. Ты держал меня в плену. Ты думал, что я причинил вред твоим детям, хотя я ничего подобного не делал. Но я не буду выдвигать обвинения и предпочту простить тебя.
Его нижняя губа задрожала.
— Почему?
— Потому что любой гнев, который я мог бы почувствовать, - ничто по сравнению с моей любовью к жене.
Я протянул руку для пожатия, объявляя перемирие.
Глаза Дэва засияли от этого жеста, и он схватил мою руку обеими своими, разрыдавшись от чувства вины.
— Я не заслуживаю второго шанса, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы заслужить его. Я обещаю. И я сожалею обо всем. Я так сильно сожалею.
Все цеплялись за каждое слово Дэва. Он так долго возглавлял атаку на Максвеллов, что они не знали, как реагировать.
Пия воспользовалась возможностью, чтобы выйти вперед и пожать руку моему отцу.
— Я хотела бы быть первой, кто примет Вас в нашу семью со всеми вытекающими отсюда преимуществами, – она подмигнула, соблазняя его принятием в желанный ближний круг. Папу было легко убедить, его интересовало только то гламурное общество, которое шло в комплекте с Амбани.