Через сколько времени к ней вернулось полное осознание очевидного, она не могла вспомнить, она лишь помнила, как её грубо вытолкали из гаража и закричали вслед - «Пошла вон, шлюха! А ещё прикидывалась недотрогой, строила из себя целку! Видеть тебя, Верка, больше не хочу!»
* * *
На улице шёл дождь, даже не дождь, а ливень. Кое-как поправив на себе порванную в нескольких местах одежду, Людмила Афанасьевна, промокшая до нитки, дрожащая от холода и унижения, сопровождаемая раскатами грома и вспышками молний, направилась домой. Обида и слёзы душили её. Ведь она хотела только образумить этого мальчика, защитить свою дочь, а он... Ооо!
Но глубоко в подсознании нет-нет, да проскакивала искорка торжества - она, ценой собственного унижения и надругательства над собой, спасла от позора дочь, спасла свою малышку. А я, что ж...
Спасибо тебе, Господи, что дал мне возможность перехватить записку! - сквозь текущие, смешавшиеся с дождём слёзы, поблагодарила она Бога. Что было бы с моей ненаглядной девочкой, если бы она попала в руки этого зверя в человеческом облике. Будь ты трижды проклят, и будь проклято всё твоё потомство, подонок!!! - шептала она, оскальзываясь на мокрой дороге и зябко кутаясь в порванный плащ.
Осторожно, пытаясь не производить шума, она проскользнула в свою комнату и сразу же, не сняв мокрой, грязной одежды, позвонила сестре и договорилась с ней о Вере.
- Пусть поживёт у тебя какое-то время, - попросила она, - деньги на её содержание я буду тебе высылать, об этом не беспокойся.
- А, как же школа? А, как же..., или у вас что-то случилось? - поинтересовалась сестра, и в голосе её прозвучало неподдельное волнение.
- Ничего не случилось, а школу Вера закончит у тебя.
- Люда, может у вас всё-таки что-то случилось, или вы... поссорились? - забеспокоилась сестра.
- Нет, у нас всё в порядке, не волнуйся, - успокоила она её. - Вере нужна перемена климата.
Вечером следующего дня Людмила Афанасьевна, дав кучу наставлений и поцеловав на прощание погрустневшую дочь, посадила её в скорый поезд Москва-Симферополь.
А когда последний вагон скрылся за горизонтом, Людмила Афанасьевна облегчённо вздохнула: Слава Богу, отправила дочь от греха подальше... - А этот подлец, Вадим, пусть теперь поищет её.
И она с душевным волнением ещё раз поблагодарила бога за помощь в спасении дочери. С мыслью о том, что теперь её дочь недосягаема для Вадима, успокоенная, она вернулась домой. В эту ночь она спала крепко, и никакие предчувствия не беспокоили её. Проснулась она почти счастливая.
Глава третья
День пролетал за днём, неделя за неделей. Сестра один раз в неделю звонила ей, рассказывала о Вере. Как явствовало из докладов сестры, Вера всё время проводит дома, готовится к вступительным экзаменам в университет и, кажется, совсем не страдает от одиночества, прямо монашка какая-то! - удивлённо добавляла та.
- Представляешь, - говорила она шёпотом, - Вера так увлеклась подготовкой к вступительным экзаменам, что даже ни разу не сходила в кинотеатр или на дискотеку.
А потом, при следующем разговоре, сестра как-то неуверенно призналась - «Но это меня и радует и беспокоит одновременно. Что-то с ней не так! Не находишь? - Признайся Люда, у вас..., между вами... всё-таки что-то произошло, да? Скажи правду, Люда...
- Нет, нет. Что ты. Я же тебе говорила. У нас всё нормально. Не переживай, - отвечала она сестре.
Переговорив в очередной раз, она садилась на диван, доставала альбом с фотокарточками и, рассматривая их, тихо радовалась своему мудрому и своевременно принятому решению: С дочкой всё идёт как нельзя лучше, говорила она себе, и вытирала кулачком неожиданно замокревшие глаза и сморкалась в полотенце.
В школе тоже дела шли хорошо. Все ученики её класса сдали выпускные экзамены. Ни один не остался на второй год или на осеннюю переэкзаменовку. Живи и радуйся! - говорила она себе.
Людмила Афанасьевна зажила мирной, спокойной жизнью. Правда, жизнь без дочери показалась ей скучноватой. Не хватало её весёлого, озорного смеха, её шуток. Но, успокаивала она себя, Вера поступит в университет, после первого семестра сдаст сессию и приедет на зимние каникулы. И у нас всё будет по-старому, как раньше. А там, глядишь, и Веру можно будет опять забрать домой - мечтала Людмила Афанасьевна.
* * *
В один из летних дней преподаватели собрались в учительской для решения вопроса по подготовке школы к следующему учебному году. Физрук, мужчина средних лет, балагур и дамский угодник, посмеиваясь в роскошные усы, заметил: «А, выы, Людмила Афанасьевна за последнее время очень даже похорошели. Уж не любовь ли нагрянула нечаянно, ко мне?»