- Ма-ам, - протянула я. – Не волнуйся, это не из-за позирования. И не из-за прогулок. И не из-за того, что я люблю вчерашние отбивные на завтрак.
Стелла фыркнула, но тут же сделала вид, что поперхнулась и закашлялась, а я заботливо похлопала её по спине. Отчим вскинул на меня глаза, улыбаясь углом рта, и снова углубился в поедание телятины, и лишь мама смотрела на меня, морща лоб.
- Никогда не понимаю, когда ты серьёзна, а когда шутишь, - вздохнула она, наконец. – Это у тебя от дедушки. Говорят, в его роду были беженцы с острова. Они там смеются по любому поводу, даже когда нет подвода для смеха.
- Наверное, - кротко согласилась я, и на этом тема была позабыта.
- Я отнесла корзинку с письмами к тебе в комнату, Рокси, - мама подложила отчиму ещё гарнира и полила всё соусом. – В моё время молодые люди не писали благородным девушкам столько писем. Это же неприлично! А если и писали, то адресовывали эти письма родителям.
- Зачем? – удивилась Стелла.
- Чтобы родители убедились, что у молодого человека нет плохих намерений, - наставительно сказала мама. – Кстати, Стелла, тебе тоже пришло письмо. От виконта Хэмфри. Я положила на твой столик.
- Одно письмо, - моя младшая сестра скорчила гримаску. – А у Рокси – целая корзина.
- Не завидуй, - ответила я ей. – Зато на балу ты будешь танцевать со своим Хэмфри, а я буду подпирать стенку.
- Зачем так мрачно? – занервничала мама. – В Солимар приехало много гостей, возможно, всё изменится…
- Вряд ли изменится, - я первая поднялась из-за стола. – Пойду отдыхать. Сегодня был ужасно волнительный день.
- Я отнесу твой браслет ювелиру! – крикнула мама мне вслед. – Не надевай его пока, а то опять потеряешь.
- Хорошо, - ответила я уже с порога.
Когда сестра пришла в нашу спальню, я сидела у стола, разбирая письма.
- Целая корзинка! – завистливо выдохнула Стелла и взяла одинокое письмо со своего столика.
- Твоё письмо драгоценнее всей этой корзинки, - заверила я её. – Твоё – от жениха.
- Бедная Рокси! – тут же спохватилась Стелла и принялась меня жалеть. – Не переживай! Вот увидишь, скоро появится рыцарь без страха и упрёка и умчит тебя под венец быстрее, чем Анна Симпсон сообразит, что к чему.
- В любом случае, мне и так неплохо, - ответила я со смешком. – Есть чем себя занять.
- Пойду, приму ванну, - сестра поцеловала меня в щёку и принялась снимать платье, чтобы переодеться в ночную рубашку и халат. – Смотри, какая луна… Наверное, соловьи сегодня будут петь всю ночь… Решено! Я не буду спать, а буду слушать соловьиное пение до рассвета!
Разумеется, «принять ванну» у Стеллы означало засесть в ванной комнате часа на два. За это время успела написать статью в утреннюю газету и отправила Мэри-Анн, чтобы бросила письмо в почтовый ящик издательства. Для нашей служанки была придумана легенда – я отправляю письма в колонку знакомств. Мэри-Анн отнеслась к этому с пониманием, и отнесла письмо за четверть часа, излив на меня потоки сочувствия, надежд на будущее и заверениями, что «скоро всё уладится».
Когда Стелла появилась из ванной, благоухая лавандовым мылом и мамиными духами, я уже вскрывала письма, сложенные аккуратными стопочками в корзинку.
- Что пишут? – спросила меня сестра, с размаху усаживаясь на свою кровать и зевая.
- Всё то же, - ответила я, просматривая очередное послание. – Стихи, признания, и никакого толку.
- Письма от графа Бранчефорте нет? – Стелла упала головой на подушку и закрыла глаза.
- С чего бы ему писать мне письма? – усмехнулась я.
Нож для бумаг затупился, и я взяла серебряную шпильку Стеллы, чтобы вскрыть следующее письмо.
Острие шпильки было запачкано воском, и я, поморщившись, вытерла пальцы и шпильку каким-то из писем. Наверняка, лентяйка Стелла снимала шпилькой нагар со свечей. Мама узнает – влетит обеим, между прочим. Стелле – за то что не бережёт ценные вещи, а мне – за то что за ней не досмотрела.
- Мало ли, - ответила сестра уже сонно. – Увидел мою сестру и влюбился, как и все в этом городке.
- Стелла, - позвала я её, пока она совсем не уснула, хотя собиралась слушать соловьёв всю ночь напролёт, - можно ли попросить тебя кое о чём?
- О чём? – пробормотала она, поудобнее зарываясь в подушку.
- Пойдём со мной на следующий сеанс к господину Эверетту? Мне скучно сидеть там одной, а так сможем поболтать…
- Хорошо, - она снова зевнула, что-то неразборчиво пробормотала, а потом до меня донеслось её ровное дыхание.
А как же соловьи?
Я с усмешкой посмотрела в открытое окно, за которым темнели деревья нашего сада. Что ж, похоже, соловьёв придётся слушать только лишь мне. Потому что мне спать совсем не хотелось. Перечитывая письма, я думала не столько о пылких признаниях в любви и витиеватых комплиментах моей красоте, сколько о разговоре, что подслушала в мастерской Эверетта. Со стороны графа это была не просто болтовня, не просто «новости о семье». Как он сказал? «Король помнит о вашей семье, не хотелось бы, чтобы вы о ней забывали».