Выбрать главу

По своей привычке она позвонила рано утром и объявила, что Эмиль специально для нее придумает рукава, которые на ближайший месяц скроют наложенный на предплечье гипс, потом без всякого перехода спросила, когда будет готова статья.

— Эйлин, я сейчас занята, — сказала я. — Не могли бы мы поговорить об этом позже?

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! Любой другой редактор уволил бы тебя за то, что ты натворила.

— Ты имеешь в виду раскрытие преступления или то, что я спасла тебе жизнь?

— Я говорю о том, что ты набросилась на меня на виду у сотен моих ближайших друзей.

В этой ее фразе столько всего не соответствовало действительности, что, так и не решив, с чего начать, я ограничилась самым простым ответом:

— Вот за это прошу прощения.

— Между прочим, не уволена ты благодаря всему остальному. Принимайся за дело, — рявкнула она и повесила трубку. Разве дождешься от нее благодарности, но человек вправе надеяться на лучшее.

Я отложила телефон и увидела, что Кайл внимательно на меня смотрит.

— Тебя разбудил телефон?

— Не знаю, возможно. Это Эйлин?

— Да, — сказала я и вдруг вспомнила, что говорила ей о раскрытии преступления и спасении жизни. — Как обычно, взаимный обмен гиперболами. Как ты себя чувствуешь?

— Все обойдется, — не сразу ответил он.

Он молчал, пока мы готовили завтрак, ели и когда принесли первый букет. Это были орхидеи и другие экзотические цветы, а в сопроводительной карточке было написано: «Спасибо Вам. Гвен Линкольн». Второй букет — до нелепости огромный, с невероятным количеством роз — был от Издателя: «С нетерпением жду Вашу статью». Третий принесли от Питера: «Вряд ли кому-то другому я позволил бы себя обойти».

Кайл задумчиво и долго смотрел на цветы (трудно было бы на них не смотреть, они заняли половину гостиной), потом сказал:

— Поздравляю, ты была права.

— Нет, не была. Я только в самую последнюю минуту поняла, что убийца — Дэниел.

— Ты была убеждена, что это не Гвен, и не сдавала позиций. Даже когда я требовал от тебя остановиться.

— Извини, пожалуйста.

— Тебе не за что извиняться. А я не должен ставить тебя в такое положение, когда ты чувствуешь в этом необходимость.

— Ты и не ставишь.

— Нет, ставлю. Пойду приму душ. — И прежде чем я успела что-то сказать, он вышел из комнаты.

Целых две минуты я шагала туда-сюда перед ванной, потом решилась, сбросила с себя ночнушку и юркнула к нему под душ. Душевая кабинка у меня крошечная, и, наверное, физика наших тел, одновременно пребывающих в столь ограниченном пространстве, немало позабавила бы Аарона, но мне так хотелось обнять Кайла, поцеловать, раствориться в нем, помочь стряхнуть с себя напряжение и тревогу.

Остаток дня прошел отлично. Мы перестали подходить к телефону, смотрели старые фильмы, слушали музыку. Мы совершенно затерялись друг в друге, забыли обо всем вне нашего крошечного мирка. А поздно вечером он сказал:

— Как хорошо дома. Плохо, что за его пределами еще целый мир.

Из меня словно выпустили воздух.

— Но ведь этому миру мы противостоим вдвоем, правда? — с трудом выговорила я.

— Я люблю тебя, Молли, — отозвался он.

— Я тоже тебя люблю.

— Тогда нужно решить, как все исправить.

У меня в глазах появились слезы, но их вкус я ощутила еще раньше.

— Исправить что?

— Ты знаешь что, — сказал он мягко и очень искренне. — Мы оба хорошо делаем то, что любим. Но если из-за этого постоянно сталкиваться лбами…

— Мы что-нибудь придумаем.

— Да, конечно, — кивнул он. — Рано или поздно.

Ночью я плохо спала и все время просыпалась с мыслью, что он ушел. Но утром он по-прежнему был рядом. А после завтрака начал собирать вещи.

— Тебе вовсе не обязательно уходить.

— Нам обоим не помешает взглянуть на все это со стороны.

— Но ты мне нужен.

Он сгреб меня за волосы и притянул к себе.

— Все будет хорошо, — прошептал он мне в ухо. — Я позвоню. — И поцеловал с такой нежностью, что стало очень больно. А потом взял свою дорожную сумку с вещами и вышел.

Я долго не отрываясь смотрела на закрывшуюся за ним дверь. В голову почему-то пришла мысль о Линдси и Дэниеле. Они разрушили свою жизнь, свой брак, отчаянно пытаясь построить то, что им казалось безупречным будущим. Готовые пойти на что угодно, они в конце концов потеряли все. Так на какие жертвы можно пойти во имя любви? Неужели страсть и чувство меры не в состоянии ужиться? Неужели всегда приходится выбирать между любимым делом и любимым человеком?