Наконец, сообразив, что чересчур внимательно ее разглядываю, я выдавила из себя улыбку.
— Спасибо за приглашение, но мне действительно пора бежать. Забавно, что мы вот так случайно столкнулись на улице. — Да уж, так забавно, что дух захватывает!
— И правда забавно, — улыбнулась в ответ Линдси, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Я почувствовала, что делаю то же самое. Так мы и стояли несколько секунд, топчась на месте. Она не хотела уходить, пока не поймет, куда направляюсь я, а я пыталась сообразить, в какую сторону мне направиться, чтобы, сделав круг, последовать за ней. Очень хотелось убедиться, что я ошибаюсь на ее счет, потому что она мне нравилась и я даже немного завидовала ее отношениям с мужем. Но если я ошибаюсь, мне необходимо убедиться в этом как можно скорее.
Тем более что она, кажется, что-то заподозрила.
— Молли, что с вами? — спросила она, делая ко мне шаг и снова пытаясь взять меня за руку. Чтобы ее не обидеть и не выдать себя, я не шагнула назад, а лишь слегка посторонилась.
— Все нормально, не беспокойтесь! Просто задумалась над тем, сколько дел мне еще предстоит переделать. А как вы?
— Отлично.
— Это хорошо.
— Да.
Мы вдруг обе замолчали и посмотрели друг на друга. Каким бы замечательным был этот мир, если бы все мы говорили только то, что думаем. Если бы не скрывали свои мысли, не лгали, не притворялись и ничего не приукрашивали, а выкладывали всю правду, простую и бесхитростную, и нам бы платили той же монетой. Разве не стали бы мы счастливее, живя в гармонии сами с собой? Или тогда мы бы уже давно друг друга поубивали?
— Пожалуй, я зайду сюда позже или даже подожду до понедельника, — сказала я, стараясь как можно вежливее завершить беседу. — Очень рада встрече. Мне еще надо купить платье. Увидимся вечером. — Прощаясь, я взяла ее руку и удивилась, как она вспотела.
Она быстро выдернула руку и помахала ею куда-то в сторону.
— А я за туфлями, — сказала она вместо прощания, развернулась и поспешила прочь.
Я подошла к краю тротуара, словно собираясь поймать такси, и посмотрела ей вслед. Она прошла мимо двух обувных магазинов и перешла через Мэдисон-авеню. Не может быть, чтобы она не знала, где находится нужный ей обувной, — она мне солгала. Куда же она все-таки направилась?
Я прошла немного назад и тоже пересекла Мэдисон-авеню, не выпуская Линдси из поля зрения и больше ничего вокруг не замечая, поэтому, споткнувшись, чуть не упала на коляску. Няня, толкавшая ее перед собой, судя по всему, обругала меня последними словами на языке, природу которого я определить не смогла, и оттолкнула с такой силой, что я оказалась на пути столь же поглощенных своими мыслями пешеходов. К счастью, никто из них особенно на меня не обиделся и не облил кофе. Самая большая неприятность, причиненная мною окружающим, свелась к тому, что я нечаянно сорвала с какого-то парня наушники, лишив его утренней порции музыки. Но времени извиняться у меня не было, потому что Линдси свернула в переулок.
Обитательницы Манхэттена тратят уйму времени, сил и денег на то, чтобы выделяться из толпы, но сейчас, оказавшись в роли преследовательницы, я бы многое отдала, чтобы снова облачиться в унылую темно-серую форму, которую нас заставляли надевать в колледже на уроки физкультуры, — во что угодно, лишь бы слиться с толпой и стать невидимой. Но тут я поняла, что в подобном одеянии, пожалуй, выделялась бы еще больше, потому что вокруг сновали женщины, одетые как я, а вот унылой серой формы ни на ком не было. Впрочем, таких я вообще давно не встречала. В Нью-Йорке, если хочешь замаскироваться, лучше одеваться так, чтобы подчеркнуть свою индивидуальность.
Слежка для меня дело новое, и я точно не знаю, насколько близко надо держаться от объекта преследования. Объект, правда, и не оглядывался, а быстро двигался вперед, опустив голову. Я уже начала беспокоиться, что она действительно идет в магазин за туфлями и другими аксессуарами для гала-представления, но тут она остановилась. Только не перед магазином, а перед церковью.
Вот это да! Неужели переживания из-за моих подозрений о ее причастности к убийству заставили ее пойти на исповедь? Как бы мне ни хотелось самой услышать ее признание, я могла понять, что прежде ей надо обрести мир в собственной душе. Но это решение, очевидно, давалось ей нелегко. Даже находясь в сотне метров от нее, я почувствовала ее нерешительность, когда она остановилась у широкой лестницы перед главным входом. Собравшись с духом, она взбежала наверх и скрылась в церкви.