--А кто тебе про нерпу сказал?
--Мама. А еще она сказала, что ты уже в этом году обойдешь многих старых охотников. Я приеду на зимние каникулы и обязательно помогу тебе в охоте. Ты же меня научишь?
--Конечно, сынок.
Больше он говорить не смог. Горло перехватило, глаза затуманили слезы. Сославшись на плохую связь, он замолчал. А сын продолжал еще какое-то время рассказывать про учебу, про увлечения, пока тетя не взяла у него трубку. Она, видимо, догадалась про состояние Николая, потому что, прежде чем отключить телефон, сказала:
--Не волнуйся за нас. Береги себя. Мы еще позвоним.
Череда одиноких дней угнетала Николая. И чем больше времени проходило со дня отъезда Сони, тем сильнее чувство одиночества разъедало душу. В надежде избежать его, Белов надолго уезжал в тундру. Теперь он не торопился осмотреть все капканы сразу. Заворачивал в балок, готовил нехитрую пищу, чай. Слушал радио, в надежде поймать новость о фестивале. Но федеральные радиостанции упорно игнорировали фестиваль народов Крайнего Севера, Сибири и Дальнего Востока. И вообще складывалось впечатление, что их вообще ничего, что дальше Урала, не интересует. Разве только что новости по добыче нефти и газа. Да, пожалуй, еще погода, и то если вдруг в ней проявилось что-то аномальное. Подолгу отдыхал. И только потом снова отправлялся в тундру.
Редко какой объезд охотничьих угодий и осмотр капканов не приносил удачи. И тогда он снова решил испытать себя в охоте на морского зверя. Но на этот раз удача отвернулась от него. На прежних местах полыньи покрылись крепким льдом, а новых отыскать не удалось. Видимо, штормы давно не беспокоили море. Свежие трещины во льду, если и попадались, но никак не гарантировали образования полыньи.
Возвращался домой не в лучшем расположении духа. И был очень удивлен, когда в одном из окон дома увидел свет. Сердце радостно забилось от ожидания встречи с Соней. Он быстро загнал транспорт в сарай, покидал тут же шкурки двух песцов и поспешил в дом.
На кухне хозяйничала Тинун. Судя по тому, что на столе стояла початая бутылка водки, она уже изрядно приложилась к спиртному. Увидев Николая, бросилась ему на шею. Осыпая поцелуями, шептала:
--Не гони меня. Люблю тебя и больше не могу без тебя жить. Я пропаду без тебя.
Тонкая, легкая, изящная, она не просто висела на нем. Вся слилась с ним. У Николая только хватило сил сказать:
--Мне надо раздеться.
Тинун быстро помогла ему снять кухлянку, унты, меховые штаны, а затем также ловко стала помогать снимать все остальное белье. Сама отвела в ванну, включила душ.
В постели они не произнесли ни слова. Наслаждались друг другом молча. Только томные вздохи свидетельствовали о том великом блаженстве, которое испытывали оба.
Потом, когда сидели за столом, Николай спросил:
--А как ты попала в дом?
--Я давно знаю все привычки Сони, куда она кладет ключи от дома. Мы же почти сестры. Но ты, наверное, об этом не знаешь?
--А ты расскажи. Мы же никуда не торопимся?
--Дело в том, что Сонин отец сначала ухаживал за Татьяной Леонидовной. Она была намного моложе Сониной мамы. Работала в краеведческом музее, интересная, начитанная девушка. Любовь у них была крепкая. Татьяна вскоре забеременела, а Володя ушел в очередное плавание. Суда гидробазы в то время ходили по всем морям мирового океана, иногда дома не бывали по восемь-десять месяцев. Уж не знаю, что там случилось на самом деле, но Татьяне пришла телеграмма: Володя попал в аварию и находится в тяжелом состоянии.
Татьяна сильно переживала, и у нее случился выкидыш. Потом вышла замуж. Быстро развелась, когда узнала, что Владимир вернулся живым и здоровым. Но он не смог простить измены. Перед тем, как познакомиться с Сониной мамой, у него была короткая связь с ее двоюродной сестрой, которая меня и родила.
--Так вы и есть самые что ни есть родственницы!-- воскликнул Николай.
--Все может быть. Только у сестры в это лето одновременно было несколько любовников. В парк "Беренгия" нагрянула большая этнографическая экспедиция. Мужчины все красивые, рослые, ну как тут устоять романтичной чукотской девушке! Кто мой настоящий отец - так и осталось тайной за семью печатями. Но нас с Соней все время называли сестричками. А Татьяна Леонидовна сильно любила Володю и надеялась, видимо, до последнего, что он вернется к ней. И даже, когда регистрировали рождение Сони, Татьяна как-то ухитрилась записать ее на свою фамилию - Ачиргина. С тех пор она любит Соню как родную дочь. Фактически она и воспитывала ее, как теперь воспитывает ее сына. Считает его своим внуком, требует называть себя бабушкой.
Николай почти не слушал Тинун. Он смотрел в ее неповторимые, излучающие притягательную энергию большие глаза под длинными ресницами, и думал, как в этом забытом богом уголке земли могло родиться такое изящество, сотканное из теплой, светлой, жизнеутверждающей плоти? Он едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на нее прямо здесь , за столом. Тиун, похоже, испытывала такое же сильное влечение. Они, не говоря ни слова, взялись за руки и снова направились в спальню.
Утром их разбудил телефонный звонок. Легкая Тинун подхватилась первой. Николай еще сладко потягивался, когда услышал радостное восклицание: