--Тетушка ТаньЛеонидовна, здравствуйте!
Потом наступило долгое молчание. Когда возобновился разговор, в словах Тинун радости уже не было.
--Да я только на минутку забежала. Узнать, может, помощь какая нужна.
Вернулась в спальню удрученная. В глазах блестели слезы.
--Что она тебе сказала?- взволнованно спросил Николай.
--Ругалась сильно. Обзывалась. Грозилась, что если не перестану разрушать семью, горько пожалею об этом. А в чем я виновата, полюбив тебя?
Слезы катились из глаз женщины крупными горошинами одна за другой. Николай обнял ее, поглаживая рукой голову.
--Не обращай внимания.
Всхлипывая, Тинун продолжала:
--Да, я легкомысленная. Но я никогда никого так не любила, как тебя. И мне ни с кем другим не было так хорошо, как с тобой. Почему же я была такой дурой, что уступила тебя сестричке?- Тинун уже рыдала, не сдерживаясь.
Снова зазвонил телефон. К нему на этот раз поспешил Николай. Звонила Сонина тетя. Не успел Николай произнести чукотское приветствие "Етти", как Татьяна Леонидовна разразилась площадной бранью. Потом, немного успокоившись, спросила:
--Эта шлюшка еще у тебя?
Николаю не хотелось обидеть Тинун, которая пришла в комнату следом и прислушивалась к их разговору, ответил утвердительно и добавил:
--Не надо в ее адрес говорить плохих слов.
Лучше бы этого он не говорил. Только распалил больше. Николай даже не подозревал, что у бывшего музейного работника, а ныне влиятельного работника российско-американской ассоциации народов Крайнего Севера, такой богатый вне словарный запас фразеологизмов. Выплеснув его в уши собеседника, Татьяна Леонидовна примирительно сказала:
--Если ты послушаешь меня и немедленно избавишься от этой всеядной высокохудожественной шлюхи, я закрою глаза на все твои поступки исключительно ради Сони и твоего сына.
Тут уж взыграло самолюбие самого Николая.
--А если я не сделаю так, как вы хотите,то что?- с вызовом спросил он.
--Буду лечить.
Эти два слова были сказаны спокойно, но так жестко, что Николаю послышалась в них угроза.
--Сами сначала вылечитесь, а потом будете указывать другим, как поступать,- с вызовом крикнул в трубку Николай и отключил телефон.
Настроение было вконец испорчено. Николай достал из Сониных запасов бутылку вина и прямо с горлышка отпил изрядное количество. Потом спохватился, предложил Тинун. Но она отказалась.
--Я пойду. Тетя Таня наверняка сейчас позвонит Петру и скажет, где меня искать. И он прибежит и затеет скандал.
Николай пожал плечами:
--Может, ты и права. Но я буду ждать тебя.
Чтобы хоть немного привнести позитива в ситуацию, добавил:
--Я уже начинаю скучать.
* * *
После ухода Тинун Николай сразу стал готовиться к отъезду на охоту. Пустота дома быстро переселилась к нему в душу. Он не мог и не хотел оставаться здесь ни одной минутой больше, чем требовалось на сборы. Мысли назойливым роем кружились в голове. С некоторых пор он заметил, что Тинун рождает у него два разных чувства. В постели это одна женщина, а в общении - другая. Одно в ней оставалось общим - отношение ко лжи. Она произносила ее в любом положении , не поперхнувшись. В то время , как у многих бы слова застряли в горле. И что еще больше озадачивало Николая: он готов был слушать эту ложь и воспринимать ее за истину.
Понятие же Тинун о женской чести любого нормального человека вообще озадачило бы. Мужчины для нее были лишь инструментом для удовлетворения возникающей время от времени похоти. Одни справлялись с этими обязанностями хорошо, другие - хуже. Последние в ее памяти не задерживались ни на минуту позже, чем она поднималась с постели. Их как бы в ее жизни не было вообще. А значит, ничего предосудительного, считала, она не делала. Это как бы немножко запачкать руки, а потом их слегка сполоснуть. Николаю вдруг стало неуютно на душе от мысли, что и к нему Тинун приходила не всегда сполоснув, образно говоря, руки.
Он поморщился, словно вступил в грязь. Мысли сами собой перескочили на Соню. А что если и она такая же? То, что она кажется неискушенной, еще не говорит о том, что она целомудренна. Но тогда почему Тинун всегда ее опустошает, а Соня наполняет радостью, умиротворением, душевным светом? Не потому ли, что Тинун насыщается партнером, как голодный тарелкой супа, а Соня , наоборот - дарит себя. Она создана для заботы. И от этого сама испытывает удовлетворение. Ее любовь не направлена только на себя. Она у нее, как просторный дом, в котором ей хорошо, если и ее объекту любви хорошо.
От этих мыслей Николаю стало стыдно, что он мог плохо подумать о жене. Это скорее она имеет право осуждать его. Он, возможно, впервые задумался: как же так получилось, что Тинун занимает в его жизни такое важное положение? Стоит ей появиться и он готов все бросить, лишь бы оказаться с ней в постели. А что за этим стоит кроме страсти? И что это за страсть такая роковая? Ничего на ум не приходило, что могло бы подкрепить его тягу к этой женщине.