Став курсантом, Гена, мгновенно почувствовав чисто курсантскую потребность обладать интересной девушкой, причем, немедленно и до конца, сразу и прямо тут, шел по пляжу, как молодой хищник. Он искал добычу - и вот она.
Люся или Зоя.
Или обе.
- Привет, девчонки! - и Гена, подойдя, присел перед компанией на корточки.
Но даже на корточках его торс был могуч и великолепен.
Его «однополчане» стояли рядом и были подобны римским гладиаторам - плавки и мышцы.
- Привет, ну, что - поздравляем будущего офицера? - Зоины глаза излучали такую силу женского древнего, такую волю, что понималось сразу: или я жена, но это уж не тебе решать или не мечтай даже.
Люся молча улыбалась, а ее глаза, кажется, что-то обещали. Возможно.
В них была нега, но у красавиц нега в глазах, как маникюр, так что не поймешь.
- Привет, Джени, - Гена посмотрел на Женю, - ты чего грустная?
- Лодыжки болят. Из-за туфель, - «из-за туфель» Женя добавила вполголоса и, сняв туфли, пошевелила стопами.
- Где болят? - в голосе Гены зазвучал деловой интерес - появились тема и повод побыть с девушками не просто так, - болит, значит, нужен простой массаж.
Гена уверенно, без спросу, как доктор, будто кусок деревяшки с полу, взял Женину ногу.
- Мы с парнями всегда так делаем, после тренировок.
И Гена ухватил и надавил.
- Больно!
- Это хорошо, что больно, а так?
- Так щекотно! Пусти!
Женя дергала «арестованной» ногой, но сила курсантских рук почти не чувствовала выражений протеста.
- Я, пожалуй, схожу на массаж, - просто подумала вслух Люся. Было и кокетство. Легкое.
- Хочешь, сделаю, - Гена стал улыбаться, и так, знаете, с многозначением. Как спец агент в кино, в известных сценах. Сценах, которые так нам нравятся. Он потянулся к «конфетке».
- Руку убрать, - прозвучал холодный приказ красавицы Люси в ответ на пробную попытку.
Олег сопел, как пробуждающийся медведь.
Гена смотрел на Люсю, пробегая взором по ее ногам, бюсту, лицу, и чуточку заглядывая под ресницы, и продолжал массировать ногу Жени.
- Пусти же!
Женя с ужасом и отвращением чувствовала, что ее используют, как манекен, как пример для демонстрации, что Гена, глядя на Люсю, думает о Люсе и о ее теле и ее ногах и даже представляет, что держит и тихонько щекочет подошву не ее, Жени, а ногу Люси, и Люся тоже это себе представляет и потому прикрыла ресницами глаза. И Жене было отвратительно-приятно это, и было невыносимо терпеть это дальше, до крика.
- Пусти же!
Гена спокойно отпустил ее.
- Какая-то нога у тебя ненастоящая. Детская.
Он поднялся и сделался важен.
- Девочки, мы с парнями проводим вечеринку в честь зачисления. Сами понимаете, без дам вечеринка делается похожа на побоище. Или попоище. Так что приглашаем вас с подругами.
- А наши друзья? Их можно приводить? - поинтересовалась Зоя.
- Конечно, - ответ прозвучал снисходительно-легко. Разве какие-то друзья могли быть конкурентами будущих офицеров.
- Что за девушки? - поинтересовались у Гены его могучие спутники, когда они все двинулись дальше по пляжу, вальяжно и мужественно, все так же - в поисках «дичи».
- Зоя, та, что с голубыми глазами, моя будущая жена, а Люся, та, что с бюстом - будущая любовница, - таков был прямо командирский ответ.
Женя тоже ушла.
У нее пропало всё настроение. Это крепкое, властное, так напугавшее ее чем-то новым, прикосновение чужих мужских рук, так непохожих на родные руки отца, это острое ощущение своей неинтересности для них, а какой-то своей служебности («как кошку! - та идет себе по делам, а ее хватают, гладят и отшвыривают!»), и наконец, окончательное убеждение в том, что она, Женя, видимо, дура, раз решила стать столь же привлекательной, как Люся или Зоя - все это погрузило бедную девочку в такую задумчивую грусть, что она шла и шла, и не заметила, как очутилась в незнакомом районе города.
Улицы здесь были низенькие и тихие, машин не было вовсе, да и людей не было. Были деревья, лавочки и зашторенные окна старинных, строгих домов.
Один дом просто притягивал к себе своим гордым фасадом из тесаных гранитных глыб, с ажурным балконом и глубокими арками окон.
Женя подошла ближе.
Прямо перед ней была вывеска: «Женя» и ниже: «Салон красоты».
«Как глупо и смешно», - подумала Женя и, сама не замечая, что делает, зашла внутрь.
Внутри оказался небольшой, уютный вестибюль с гардеробом, закрытым на лето и с низенькими топчанчиками.
«И что дальше?» - подумала Женя, и тут же откуда-то сбоку открылась дверь и вышла дама в темно-лиловом.
Лет ей можно было дать и тридцать и пятьдесят - одно слово - дама.
«Вот это да, вот это леди», - мелькнуло у Жени.