К их столику подплыла сама хозяйка заведения с подносом, на котором стоял внушительных размеров кофейник. Она рассыпалась в комплиментах гостям и их трезвому образу жизни. Обед прошел весело. Рита уже не помнила, когда она в последний раз ела с таким аппетитом.
Время пробежало незаметно. За окнами резко потемнело, ветер усилился. Жаль было покидать уютный ресторанчик. Но Рите пора было возвращаться.
Вика, виртуозно водившая машину, доставила сначала Риту в клинику, потом Франца домой.
На обратном пути пришлось ехать с черепашьей скоростью, видимость была практически нулевая.
– Ну, ты доволен? – спросила Вика.
– Да, – беспечно ответил Борис.
– Прекрасно! Жизнь прожита не зря. Вот занесет нас с тобой, и я усну в снежной могиле с чувством исполненного долга.
– Ничего, – хохотнул Борис, – весной проснемся, как медведи в берлоге и пойдем воровать кур на ближайшую ферму.
31
Вечером позвонила сестра.
– Борька, как ты? – звучал далекий тревожный голос.
– У меня все хорошо, – осторожно ответил Борис.
– Что говорит доктор?
– Пока ничего определенного, – Борис предпочел уйти от ответа.
– Я хочу приехать.
– Этого не надо делать, – мягко запретил он.
– Почему?
– Потому! Ты должна устроить свою жизнь, а не жить моей.
– Борис!
– Что?
– Ты совсем забыл меня?
Теплое чувство нежности на мгновенье плеснулось в нем. Он представил Машу одинокую, в темном платьице, как она сидит в кресле, поджав ноги, по-детски прижимает телефонную трубку к уху и пытается унять подступающие слезы.
– Маша, девочка, – тихо заговорил Борис, – я очень тебя люблю, очень! Поверь. Я не забыл тебя. Ведь я постарался сделать все, чтобы ты была счастлива. Ведь ты счастлива? Маша, почему ты молчишь? Ты плачешь? Я слышу, как ты глотаешь слезы. Тебя кто-то обидел?
– Нет…
– Когда ваша с Андреем свадьба? Ведь я просил тебя не ждать до весны. Почему ты не слушаешь меня?
– Я должна подумать.
– Тебе тридцать! О чем тут думать?
Она снова всхлипнула, и Борис смягчил голос:
– Маша, Машенька, ну не плачь! Видишь, какой я стал злой из-за проклятой болезни. Тебе не надо сейчас видеть меня. Здесь и так полно сиделок.
– Мне так плохо без тебя!
– Ты должна привыкать, Маша. Ты взрослая женщина, ты должна стать матерью, любить мужа и растить детей. Ведь ты этого всегда хотела. Да?
– Да…
– Не тяни со свадьбой. Мужики народ непостоянный, поверь мне. Не распускай Андрея. Его живо кто-нибудь облапошит, потом будешь локти кусать. Ну, соберись. Перестань плакать и хоронить меня раньше времени. Мы еще поживем, Машка! Мы еще поживем!
– Храни тебя Господь!
– Спасибо, сестренка. И запомни, приедешь ко мне только мужней женой, другую не приму!
– Ладно.
– Ну, пока, целую…
Уф-ф! Тяжело-то как! Нет, Машку сюда нельзя. Рано. Но самое главное – сюда нельзя Андрею, ни под каким видом!
32
То, чего так опасались доктор и близкие Бориса, случилось. Он все-таки простудился. Видимо события последних дней были слишком тяжелым испытанием для его не совсем оправившегося организма.
Ночью он плохо спал, поднялась температура. Валентина забила тревогу только под утро. С некоторых пор Борис отказался от ее присутствия в своей комнате. Сиделка заглянула на рассвете, ей не понравилось тяжелое дыхание Бориса, она подошла поближе, вгляделась в его лицо, потрогала лоб и побежала за доктором.
Не выспавшийся доктор стремительно распахнул двери комнаты, где его подающий надежды пациент уже метался в тяжелом горячечном бреду. Вика с окаменевшим лицом сидела рядом, сжав его руку в своих ладонях.
Доктор застонал:
– О, мой Бог! – Но тут же обратился к Валентине, – медицинскую сестру сюда с системой, живо!
Валентина, худо-бедно, уже освоила английский, поэтому, кивнув испуганно, убежала. Доктор склонился над Борисом. Вика встала и отошла в сторону, чтобы не мешать.
Доктор распрямился, повернулся к Вике, сверкнул глазами и начал честить ее на немецком и английском. Вика слушала, опустив голову, и не возражала. Наконец, исчерпав запас ругательств, он успокоился и буркнул:
– Легкие не задеты. Переутомление и переохлаждение. Сейчас сделаю укол. Систему на всякий случай. Потом посмотрим. И никакого самоуправства! – погрозил он Вике напоследок.
Первую половину дня Борис тихо спал, опутанный трубками и проводками. Вика и Валентина не отходили от него ни на шаг.
Во второй половине дня Борис очнулся и попросил пить. Он был очень слаб, но жар отступил.