Нора шла впереди, ее босые ноги бесшумно ступали по черному дереву. В доме стояла тишина, как в музее или мавзолее. Хотя с точки зрения обстановки слово «музей» подходило больше. Основываясь на не наметанном глазе Фары, картина, заключенная в золотую раму и освещенная подвесным прожектором, мимо которой они только что прошли, была написана Пикассо. А когда они спускались по винтовой лестнице со стеклом, на стене рядом красовалась коллекция работ Энди Уорхола. Стены, мебель и шторы были полностью белыми, что выгодно подчеркивало дорогое искусство. Единственное, что еще больше отвлекало внимание, — это сама Нора Кемп, и если Бог задался целью сотворить женщину без изъянов, то задуманное Им до ужаса добротно получилось.
Даже Кевин, который обычно не замечал женщину, если только та не была мертва или виновна, при виде Кемп выпрямился и проверил, как заправлена рубашка в брюки.
Кинозвезда легким шагом спускалась по лестнице. Рыжие волосы подпрыгивали и развевались за спиной, точно пламень факела, подхваченный ветром.
— Я разместила прислугу в беседке у бассейна. Можете поговорить с ними там, хотя вчера вечером у всех был выходной. И именно тогда это, должно быть, и произошло. — Она запнулась, затем ступила на последнюю ступеньку.
— Почему так думаете? — Кевин опередил Фару с вопросом. — Вы что-то слышали?
Она развернулась. Гладкая кожа между бровями сморщилась, когда она задумалась.
— Ничего, что привлекло бы мое внимание. Мы, наверно, должны были услышать выстрел, но, вероятно, решили, что это фейерверки запускают, а может к тому времени уже спали.
Выстрел. Трент Айверсон мертв. Еще один труп. Это было все равно, что сложить картинку из деталей задом наперед. Теперь они проходили через обеденный зал с кухней шеф-повара, где располагался стол, вмещающий двадцать персон, где были широкие окна и двери, из которых открывался вид на пальмы и бассейн.
— Во сколько запускали фейерверки?
— Обычно около десяти они громыхают. Отель, расположенный за холмом, запускает их каждые выходные. Слышимость хлопков на заднем дворе довольно громкая, но внутри их почти не слышно.
Обеденный стол был накрыт на три персоны, на каждой из тарелок были разложены многообразие киша, яйца-пашот, фруктовые коктейли и радужное ассорти из манго, ананасов, клубники и дыни. На три персоны. Она переглянулась с Кевином, который понимающе кивнул. Еда, походу, была нетронутой и простояла не менее получаса, если судить по подтаявшему льду в воде.
Нора оставила без внимания еду и распахнула дверь на террасу.
— Можем спуститься по этой лестнице к бассейну. Западный гостевой дом находится прямо через сад. Этим утром Бренда отправилась спросить у Трента, не желает ли он присоединиться к нам за завтраком. Тогда-то она и обнаружила их.
Шаги Фары ускорились: волнение нарастало в предвкушении предстоящего места преступления.
— Простите, кого их? Трента и…? — Она последовала за актрисой, спустившись по ступенькам.
— Я не знаю эту женщину. Трент обычно гостей не приводил. А если и приводил, то развлекал их с глазу на глаз или когда мы находились за городом. — Нора остановилась внизу у лестницы и указала на каменистую тропу, пролегающую слева через ухоженный ряд кипарисов. Справа располагался прямоугольный бассейн, беседка находилась в самом конце. Под металлической крышей между собой переговаривались восемь или девять работников в униформе.
Все еще босая Нора ступила по тропинке.
— Мы даже не были в курсе, что он привел гостью — ни Хью, ни я не видели ее вчера вечером. Разумеется, Трент не пользовался главными воротами. На заднем дворе есть вход для прислуги, через который он приходил и уходил.
Когда тропинка завилась, появилась миниатюрная версия дома, который все же был больше, чем одноэтажный дом Фары с двумя спальнями в Белл-Гарденс. Хотя это был всего-навсего западный гостевой домик. Имелись еще северный и восточный. Добро пожаловать в Беверли-Хиллз.