— За неравнодушных родителей и прекрасных студентов, — предложил Майк.
— Нет, за вас, — покачала головой Анна.
Они чокнулись.
Майк пригубил вино. Оно было таким хорошим, что совершенно не вязалось со скромной обстановкой кухни Квинни. Однако Майк давно уже считал эту кухню лишь декорацией к выходу Анны, и ему без труда удалось убедить себя, что на самом деле они сидят за столиком возле маленького кафе на юге Франции. Сентябрь едва начался, вечереет, они пьют отличное красное вино и любуются Деревьями, освещенными мягкими лучами солнца. Эту картинку его воображению помог создать вид, открывающийся из окна кухни.
— Оуэн убил бы меня на месте, — произнесла она.
— За то, что вы пьете вино в четыре часа дня?
— Ну да.
— Он и сам любитель выпить, — возразил Майк, припомнив, сколько пива супруг Анны употребил только в его Присутствии.
— Но это ему бы не понравилось, — ответила Анна.
Слово «это» прозвучало очень многозначительно, и Майк удивился тому, как смело Анна его употребила. Он не мог припомнить, какие у него были планы на вторую половину дня, но посиделки за бокалом вина с Анной Квинни в них точно не входили.
— Вы так много сделали для Сайласа, — заговорила Анна. — Ему очень хорошо в школе. О чем еще может мечтать любая женщина для своего сына? Все желают только самого лучшего для своих детей, верно?
Она мгновенно осознала свою ошибку и поставила бокал на стол.
— Вы когда-нибудь хотели иметь детей? — спросила она.
— Сначала хотел, — ответил Майк. — А потом — нет. Иногда мне кажется, что из-за своей работы я разочаровался в детях вообще и в подростках в частности. Это, конечно, не относится к Сайласу.
— А ваша жена?
— Мэг.
— Для меня она всегда будет только миссис Бордвин. В первый год Сайласа в школе она вела у него математику. — Анна улыбнулась. — Родители образцовых учеников бывают невыносимы, верно?
— Верно, — согласился с ней Майк.
— Сплошное самодовольство.
— Не то слово.
— К детям нельзя так относиться. Опасности подстерегают их на каждом шагу.
— Насчет Сайласа можно не беспокоиться.
— Давайте сменим тему, — произнесла она. — Я боюсь его сглазить.
Майк налил им еще вина. Он решил, что они слишком быстро выпили первый бокал. На этот раз он пообещал себе пить медленно, наслаждаясь каждым глотком.
— Мне, наверное, хватит, — покачала головой Анна. — Я захмелею.
Это старомодное выражение вызвало у Майка улыбку. — Вы станете душой собрания, — пообещал он.
— Я подготовила повестку дня.
— Вы будете бесподобны, — заверил он. И тут у него вырвалось нечто, похожее на слово «это», произнесенное ранее Анной. — Вы и сейчас бесподобны, — сказал он.
Анна покраснела, а Майк уставился на ее профиль.
Майк давно заметил, что эту женщину очень легко смутить. Он не знал, свидетельствует это о ее хрупкости или о ее силе. Когда Анна опять обернулась к нему, она попыталась улыбнуться, но Майк видел, каких усилий ей это стоит. Он был убежден, что если бы он исчез в этот самый момент, она убежала бы в свою спальню и разрыдалась.
Но он не понимал почему.
Майк не воспользовался шансом сделать очередной шаг к сближению. Вместо этого он занялся очередным пирожным, давая ей возможность взять себя в руки. Однако ее глаза покраснели, и он знал, что первый же взгляд в зеркало очень ее огорчит.
— Оуэн уехал выбирать овец? — спросил он, пытаясь вернуть разговор на твердую почву.
— Оуэн… — произнесла она и поджала губы.
Майк знал, что Анна не позволит себе оскорбительных выражений в адрес мужа. Другая женщина на ее месте непременно бы пожаловалась на недостаток внимания, отсутствие взаимопонимания и желания обсуждать разногласия, а то и полную неспособность замечать чувства жены. Но только не Анна.
— Он скоро вернется, — ответила она, и Майк понял, что она его предостерегает.
Майк кивнул. Он сел ровнее и поспешно отпил из своего бокала, всем своим видом демонстрируя намерение уйти.
— Мне пора, — произнес он.
Движение было таким быстрым, что Майк его почти не заметил. Она накрыла его руку своей ладонью.
Это первое прикосновение Майк воспринял не как удар тока, а как теплую волну, мгновенно распространившуюся по его телу.
Он посмотрел на их руки, встретившиеся в центре стола. Он знал, что это не приглашение, а констатация факта. Только вот какого?
Он почувствовал, как она сжала его пальцы, а затем отдернула руку.
— Вы так добры к нам, — произнесла она, прячась за эту фразу.
Он встал, и Анна поставила бокалы в раковину. Майк заметил, как тщательно она их моет. Он знал, что не успеет он переступить порог, как она так же тщательно вытрет их и поставит на место в шкаф, но понятия не имел, как она поступит с откупоренной бутылкой вина.
— Удачного вам вечера, — пожелал он, надевая пиджак.
— Спасибо.
— Я как-нибудь еще заскочу.
Анна отвернулась, якобы для того, чтобы сквозь открытую дверь еще раз рассмотреть ломящийся от закусок обеденный стол. Когда она опять обернулась к Майку, по ее лицу было заметно, что она приняла какое-то важное решение.
— Да, — кивнула она. — Надеюсь, что заскочите.
Эллен
Ты встречаешься с сыном взглядом. От того, что ты успеваешь заметить в его глазах, у тебя по спине пробегает холодок.
— Роб, что случилось? — спрашиваешь ты.
Он закрывает глаза. Он не хочет отвечать на твой вопрос.
Позади тебя в приемную входит директор школы.
— Миссис Лейхт, — произносит он, и ты оборачиваешься.
Увидев твое лицо, он слегка вздрагивает. Ты не знаешь, что он там увидел.
Ты много раз встречалась с директором школы. И вы всегда говорили о Робе. Ты принимала комплименты. Вы болтали о баскетболе или учебе. Один и тот же разговор, повторявшийся каждые несколько месяцев.
— Роб, я хотел бы побеседовать с твоей мамой наедине, — заявляет директор. — Можешь посидеть здесь. Мы пройдем в мой кабинет.
Твой сын рад, что тебя с ним не будет. Он не хочет находиться с тобой в одной комнате. Ты кожей это чувствуешь.
— Вслед за директором школы ты входишь в его кабинет. Он садится за стол, и ты понимаешь, что тебе следует сесть на стул, стоящий напротив. Ты впервые обращаешь внимание на то, какие синие глаза у этого человека. Он невысок и худощав, и это тоже кажется странным. Ты всегда думала, что он выше ростом. Он носит очки, и ты видишь, что их пора протереть. Ты не понимаешь, почему вдруг начала обращать внимание на все эти детали именно сейчас, когда все твои мысли заняты совсем другим.
— Спасибо, что сразу приехали, — говорит директор
Ты повторяешь вопрос, который только что задала сыну.
— Что случилось?
Директор спрашивает, не хочешь ли ты воды, и ты отвечаешь: да. Он протягивает руку назад и снимает с полки бутылку «Поланд Спрингс». У тебя трясутся руки, и ты понимаешь, что он это видит. Нервным жестом ты заправляешь волосы за уши и замечаешь, что в одном ухе нет серьги. Ты проверяешь второе ухо. Серьга на месте. Ты думаешь (очень быстро, потому что ты вообще не можешь позволить себе об этом думать), что серьга, должно быть, в машине.
— Мы с Робом обсудили случившееся, — говорит человек напротив.
Ты резко втягиваешь ртом воздух.
— По телефону вы мне сказали, что Роб обвиняется в грубом нарушении правил школы, и что это нарушение носит… сексуальный характер. Его исключили из школы?
— Исключат, — говорит человек напротив.
Ты резко вскидываешь голову, как будто не расслышав.
Директор кивает.
Исключат. Это слово пулей впивается в твой мозг, нанося ему серьезные повреждения.
— Что он сделал? — спрашиваешь ты.
— Это очень непросто, миссис Лейхт.
— Эллен.
Директор несколько мгновений молча изучает тебя. Он ерзает на стуле. Ты замечаешь, что сидишь на самом краешке сиденья.