— Знаешь, когда я приехал в Новый Орлеан несколько лет назад и увидел Марселя, то я сразу же понял, что ты не погибла в том пожаре. — Клаус замолчал на несколько мгновений, а она ждала, прикрыв глаза. — Но для меня ты умерла тогда, — наконец, произнёс он, и Кэролайн даже различила нотки грусти в голосе, — умерла в моем сердце, а вместе с тобой погибло и моё.
— Но я жива, Клаус! — испуганно воскликнула она, и в ночной тишине её возглас показался отчаянном криком. Он вышел к ней на свет и подошёл на расстояние вытянутой руки, и от того, что она увидела в его взгляде, стало невыносимо больно — полное безразличие. Она помнит этот взгляд очень хорошо: так он всегда смотрел на ненужных ему людей, которые недостойны даже капельки его внимания, которых ему даже убивать не хотелось и тратить на них время.
— Когда ведьмы разорвали линию Ребекки, то я первым делом подумал про вашу связь, — он говорил это таким обыденным тоном, давая ей понять, что это он вспомнил между прочим, по стечению обстоятельств, — но сразу же отмёл от себя эту мысль.
— Почему? — Кэролайн нервно повела плечом, и шаль сползла с него, оголяя кожу, которая при свете луны казалась фарфоровой, но он даже не перевёл свой взгляд туда.
— В моей жизни было слишком много проблематичных женщин, Кэролайн. Ты самая ужасная моя ошибка, и я больше не желаю их совершать. — Клаус тихо засмеялся и подошёл к ней поближе, почти вплотную. Он протянул руку и погладил костяшками пальцев её по щеке, а она прикрыла глаза от этой ласки, такой родной и желанной, что хотела уже было прильнуть к нему, но он быстро отошёл от неё на шаг назад. — Не усложняй всё, — произнёс он срывающимся голосом, который не смог контролировать. Наконец! Это было словно песней в её сердце. Он старался казаться безразличным, и Кэролайн пошла в наступление.
— Почему? — Она открыла глаза и упрямо посмотрела на него. — Тот Никлаус Майклсон, которого я прежде знала, которого я всем сердцем любила и продолжаю любить, не боялся сложностей.
— Видимо, ты права. — Он опять нацепил на себя маску безразличия, но для Кэролайн это уже не имело смысла. Она вступила в эту заманчивую игру. — Все мы меняемся со временем, и наши принципы ломаются и кардинально меняются.
Кэролайн подошла к нему, маняще улыбаясь, и даже почувствовала, как его сердцебиение усилилось.
— Навсегда и навечно, помнишь, любовь моя? — промурлыкала она ему в губы. Его запах, от которого она всегда с ума сходила, обволакивал её, но она старалась сейчас держать себя в руках и не поддаваться слабостям. Теперь он прикрыл глаза, не смея отступать от неё назад. — Помнишь, как мы любили тогда, в ту ночь, неужели ты не хочешь повторения, милый? Попасть опять в Рай, в котором мы будем только одни? — Она прикусила его нижнюю губу и прильнула к нему всем телом, чувствуя его возбуждение.
— Перестань! — Клаус схватил её за плечи и чуть встряхнул. — Уезжай, Кэролайн! Уйди из моей жизни, или я внушу тебе это!
— Внушишь? — Она отошла от него на шаг. Нежность в её глазах исчезла в мгновение ока, и теперь в них бушевал огонь гнева. — По твоей вине я страдала больше века, упрямый идиот! Ты даже не представляешь, каково мне было. Всё это время я пыталась избавиться от этой роковой связи с твоей сестрой! — Её голос сорвался на крик, и она тыкала в него своим пальчиком. — Это ты должен стоять и умолять меня о прощении, а не ломаться, словно портовая шлюха! Это ты, а не я должен был лететь ко мне сломя голову и молить о прощении, стоя на коленях передо мной, умоляя меня простить за то, что я перенесла по ТВОЕЙ вине!
— Кэролайн, осторожнее. — Но его предостерегающий взгляд и вовсе взбесил блондинку.
— Заткнись и слушай меня дальше, Никлаус Майклсон. Сердечко ему своё жалко! Вы только посмотрите на этого хлюпика! Больно ему было! Ошибка, значит, я самая великая для тебя? Вот как ты думаешь? — Клаус хотел было её схватить за локоть, но она увернулась. — Не смей больше приближаться ко мне и тем более дотрагиваться! — Он отчаянно посмотрел на неё, но не мог произнести и слова. — Уйти из твоей жизни? С превеликим удовольствием! — Она разочарованно посмотрела в его глаза. — А знаешь почему? Да потому, что ты стал слабым, а слабым не место в моей жизни!
— Замолчи, или я не ручаюсь за себя, — произнёс он опасно тихим голосом.
— И что ты сделаешь? — иронично спросила она. — Убьёшь меня? Внушишь? Но этим ты только покажешь мне, насколько слаб. Тот великий Никлаус Майклсон, который был королём Нового Орлеана и моим королём, умер, а я достойна только короля. Так что да, я уеду и больше никогда не вернусь к такому, как ты сейчас.
— Ты блефуешь, Love…
— Блефую? — Кэролайн подошла к нему и бесстрашно посмотрела в его гневные глаза. Она понимала, что перешла все границы, но игра стоила свеч. Другого выхода она просто не видела. — Когда воскреснет в тебе король, тогда, быть может, я подумаю стать твоей королевой, а пока можешь и дальше продолжать жалеть себя!
Она в последний раз посмотрела на него разочарованно и скрылась на вампирской скорости. У входа в особняк Кэролайн услышала со стороны озера душераздирающий крик, словно раненого животного:
— Я Клаус Майклсон! Никто не смеет меня считать слабым! Никто! — Отчего она довольно улыбнулась.
— Полагаю, лёд тронулся. — Элайджа вышел на крыльцо и задумчиво посмотрел в ту же сторону. — Ты затеяла опасную игру с ним, Кэролайн. Лев вышел из клетки на охоту.
— Знаю, но другого выхода я не вижу. — Кэролайн устало вздохнула.
— Тебе лучше уехать.
— Вот мой адрес. Я, пожалуй, задержусь тут на недельку-другую. — Она протянула ему листок бумаги, но старший Майклсон не взял его.
— Я знаю, где ты остановилась, уверен, что и он знает, — Элайджа кивнул в сторону озера, — будь осторожна, не переиграй.
— Не переживай. В моём арсенале ещё много ловушек для твоего брата, которые были не использованы, — усмехнулась она. — Это должно быть весело. Давно я не веселилась, кстати.
— Кэролайн…
— Прости, Элайджа, но ты обещал не вмешиваться, — перебила его Форбс, направляясь к машине. В одном он точно был прав: сейчас нужно как можно быстрее уносить ноги с ранчо.
С этой связью и своими страданиями Кэролайн и вправду позабыла, что такое роскошь и веселье, за век одиночества, но теперь это было не проблемой для неё. И хоть предательское сердце сжималось и сковывалось болью каждый раз, как она вспоминала несносного первородного, который, кстати, стал теперь намного опасней, потому как активировал свою мечту — волчью сущность, что лишь ещё больше заводило Форбс, но она старалась всем своим видом показать, что действительно он перестал существовать для неё, зная, что Клаус не удержится и будет вести за ней слежку. Она предвкушала, ждала и была уверена в себе. Кэролайн даже не сомневалась после разговора с ним на озере, что он приползёт к ней. Ну, может, и не приползёт, но не выдержит уж точно, а там она уже знала, за какие ниточки будет дёргать. Опасно, да, но чтобы быть с мужчиной, которого хочешь видеть рядом с собой, нужно дрессировать его, как в цирке. Такой совет ей дала одна очень пожилая женщина ещё в начале карьеры певицы, ещё до встречи с ним. В случае с Клаусом — очень опасного зверя, но стоило рискнуть, чтобы потом оставшуюся вечность не жалеть о том, что не попыталась. Ведь она и правда не хотела видеть с собой Клауса таким ничтожным, поэтому нужно было применять тяжёлую артиллерию, чтобы наверняка.
Неделя сплошных вечеринок на дискотеках не принесли ожидаемых результатов, и она перешла в тяжёлое наступление. Форбс снимала пентхаус в гостинице неподалёку от Французского квартала. Сегодня ночью она решила устроить грандиозную вечеринку у себя в номере, при этом пустив слух, что это будет её прощальная вечеринка. Кэролайн даже пригласила на неё не только Ребекку, с которой тусила всё это время, но и волчицу. Она было хотела также пригласить психотерапевта Клауса, но в последний момент передумала, побоявшись не выдержать и съесть её заживо. Лишние смерти были нежелательны сейчас, всему своё время. Подумать только, психотерапевт! Какой казус для самого опасного существа во всём мире. Да она балдела от прежнего психопата, и в скором времени он уж точно перестанет нуждаться в её услугах.