Миссис Бронте продолжала громко кричать, упорно призывая к себе своего мужа. Порою сознание ее ненадолго просветлялось, после чего она вновь неизбежно впадала в беспамятство.
Когда хозяйка в очередной раз на короткое время пришла в себя, то, услышав страшный лязг пилы, жутко испугалась.
— Марта! Что это значит?! Патрик, видно, снова взялся за свои чудачества!
— Не знаю, госпожа.
— А почему его сейчас нет здесь, в этой комнате?! Я очень хочу его видеть.
— Хозяин дежурил всю ночь у вашей постели, миссис Мария. Он не отходил от вас ни на шаг, покуда вы не пришли в сознание.
— Я была без сознания? Долго ли, Марта?
— Да, госпожа. Почитай, целые сутки. Мистер Патрик был сам не свой.
— И поэтому он так старательно избегает меня теперь?
— Хозяин очень устал. Он отправился спать в свою комнату, как только вы пришли в себя.
— Уважительная причина! — ответила миссис Бронте с невозмутимым видом, так что у Марты не сложилось определенного впечатления, говорила ли она искренне, или же с сарказмом, после чего хозяйка снова оказалась во власти тяжелейшей предсмертной лихорадки.
На сей раз бред ее носил несколько иной оттенок, нежели было прежде. В нем явно ощущалась доля здравомыслия.
— Патрик… предал меня… Напрасно я звала его — он не придет… Даже теперь… Когда я умираю…
— Миссис Мария, как вы можете этак толковать! Побойтесь Бога! — воскликнула Марта.
— Бога, говоришь? А есть ли Бог? И если есть, то где? Раньше я верила в Него не меньше других, а может, и больше иных праведников, но сейчас — что-то сомневаюсь! — Марта содрогнулась от ужаса. — Как хотелось бы верить в счастливое избавление! С какой смиренной, даже восторженной радостью я ожидала бы той благостной минуты, когда Творец исполнит наконец в отношении меня, то есть моей бренной плоти и мятежной души, свою последнюю волю, если бы только…
Преподобный Патрик Бронте, услышав эти отчаянные выкрики, продравшиеся сквозь лязг пилы, пришел в негодование. Он прекратил свое занятие и стал внимательно прислушиваться к бессвязным, но далеко не бессмысленным репликам своей супруги.
Миссис Бронте упорно продолжала:
— Если бы Господь и вправду существовал в своей небесной обители, Он не оставил бы меня теперь, в последние минуты моей жизни. Он непременно скрасил бы их, прислав ко мне моего дорогого Патрика. Но оба они, словно сговорились между собой и упорно стоят на своем, даже не пытаясь развеять мои сомнения. Господь Бог оставил меня, а Патрик, верно, будет вполне доволен, когда… мое бездыханное тело мирно ляжет под сводом церкви. Вот и все. Прощай, Марта! И все же… Если бы Патрик любил меня хоть вполовину так же преданно и беззаветно, как я люблю его, он непременно пришел бы ко мне! Без сомнения!
Тут дверь комнаты резко распахнулась, и Мария увидела своего милейшего супруга — возбужденного и взлохмаченного. Патрик поспешно направился к своей жене, чтобы в последний раз обнять ее. Мария горячо прочла Господу благодарственную молитву и умерла счастливой, с ангельской улыбкой на устах.
Глава III. Тетушка
Страшное несчастье, постигшее семейство Бронте, повлекло за собой бесконечную вереницу печальных обстоятельств, сделавших его положение поистине угрожающим. Дети хозяина внезапно заразились скарлатиной, протекавшей в крайне тяжелой форме, и жизнь их находилась в опасности.
Обстановка в доме осложнилась неожиданным уходом верной, трудолюбивой Марты. Трагическая кончина хозяйки потрясла молодую служанку настолько глубоко, что, воспринимая ее как свое личное горе, она вынуждена была оставить привычную деятельность и отказаться от своего рабочего места в пасторском доме. Патрик Бронте вполне понимал причины, побудившие Марту к подобному поступку, а потому ни в коей мере не мог ее упрекнуть. Другие служанки, освободившись от пристального надзора своей наставницы, стати беспорядочно и стремительно расходовать семейный бюджет. Средства к существованию таяли мгновенно. Требовалось непременно предпринять соответствующие меры, чтобы исправить положение.
Патрик Бронте продолжал усердно трудиться в своем приходе, и работа оказывала целительное воздействие на его внутреннее состояние, что благотворно отразилось и на внешнем облике пастора: лицо его, отличавшееся последнее время крайней бледностью, теперь посвежело и порозовело, глаза, зачастую печально устремленные в пространство, заметно ожили. Прихожане безмолвно, с величайшим благоговением внимали преподобному Патрику Бронте, читавшему сейчас свою обычную проповедь. Взгляд его с нескрываемым интересом бродил вдоль скамей помещения, бегло окидывая ряды посетителей, подавляющее большинство которых были хорошо знакомы пастору, ибо являлись его постоянными прихожанами.