— О, да! — порывисто подхватила Элизабет и, тяжело вздохнув, продолжала: — Но, к сожалению, как ни стыдно признать, мы смогли постичь это только сейчас.
— И это — благодаря тебе, милая сестрица! — Мария ласково поглядела на Шарлотту. — Твое внезапное появление в этой школе тотчас воскресило в моем, как будто дремавшем дотоле, сознании былые воспоминания.
— Ну что ж, — ответила Шарлотта, — я льщу себя светлой надеждой, что храню про запас весьма действенное средство, призванное поднять вам дух. Во-первых, позвольте вас заверить, что Гаворт никуда не делся — стоит себе на своем законном месте, осененный торжественным безмолвием обступивших его суровых холмов и стережет покой своих трудолюбивых мирных жителей. Во-вторых, все представители нашего славного семейства, благодарение Небу, живы и здоровы. Отец почти всегда угрюм и молчалив, но по-прежнему энергичен и деловит. Тетушка, как водится, допекает всех своими мудреными советами. Остальные тоже в порядке. Патрик Брэнуэлл посылает вам пламенный привет. Эмили и малютка Энн страшно скучают по вашему обществу и с нетерпением ожидают дня нашего возвращения. Каким живым интересом загорелись все они, когда услыхали, что я направляюсь к вам! Знали бы вы, милые сестрицы, в каком вы теперь у них почете, я уверена, — вашу хандру как рукой сняло бы! Ну, надеюсь, мне удалось развеять вашу печаль?
Мария и Элизабет слушали сестру словно завороженные, ни на мгновение не спуская с нее пытливых взоров, охваченных жадным, восторженным огнем.
— К тому же очень скоро у всех нас появится новая причина порадоваться от души, — продолжала Шарлотта. — Со дня на день наша милая Эмили Джейн будет с нами.
— Как? — сразу оживились обе сестры. — Неужели прелестную малютку Эмили собираются прислать в эту школу?
— Именно так. Все в доме только об этом и говорят, так что, по-моему, есть основание надеяться, что это произойдет очень скоро.
Тут беседу сестер резко прервал глубокий мощный удар колокола. Час досуга истек, все воспитанницы быстро построились и легкой сплоченной стайкой двинулись навстречу леденящим объятиям их угрюмого, отсыревшего временного крова. И как раз вовремя: заслоненные непроглядной пеленой тумана серые свинцовые тучи внезапно пронзила яркая серебристая молния и, едва процессия пансионерок оказалась у порога школы, послышался зловещий рокот грома и хлынул ливень.
Эмили Джейн Бронте прибыла в Коуэн-Бридж 25 ноября того же 1824 года, оправдав тем самым горячие упования своих сестер на скорую встречу. Теперь четверо из шести детей преподобного Патрика Бронте были вместе.
Появление в Коуэн-Бридже маленькой очаровательной Эмили вызвало бурный интерес у всех воспитанниц пансиона, и, вскоре по своем прибытии, крошка без особого труда обратила на себя внимание других девочек, практически сразу став всеобщей любимицей. Даже замкнутая, апатичная Кэтрин Моорлэнд проявила нескрываемое расположение к малютке Эмили, отдавая ей явное предпочтение среди прочих пансионерок. Должно быть, немалую роль здесь сыграл тот любопытный факт, который оказал весьма действенный эффект на аморфное сознание Кэтрин, а именно: усопшая мать последней, как оказалось, по случайному совпадению носила имя Эмили Джейн.
Сама же Эмили, по всей вероятности, принимала как должное оказываемые ей заботу и внимание, ибо, пребывая в столь нежном возрасте, об ином отношении к своей особе она и не помышляла. Тогда она была славным отзывчивым ребенком, с радостью меняющим добро на добро. Натура ее была открыта для беспрепятственного общения с теми, кто, в свою очередь, пользовался расположением самой Эмили, а это мог быть кто угодно, так как в этот период своей жизни девочка была готова дарить естественную безмятежную искренность, как правило, легко вызываемую простодушной детской непосредственностью, всем и каждому.
…Миновала зима — холодная и суровая; наступили столь долгожданные для всех воспитанниц Коуэн-Бриджа приветливые весенние деньки. Как безудержно радовались девочки их наступлению! Едва ли они тогда предполагали, что для многих из них эта весна окажется последней.
Эпидемия тифа — жестокая, смертоносная — разразилась в стенах Коуэн-Бриджа со всей возможной яростью. Фактически в мгновение ока школа превратилась в совершенное подобие больницы.
Однако еще задолго до сего прискорбного события воспитанницы и наставницы стали замечать периодические приступы кашля у Марии Бронте. Приступы эти с каждым днем становились все продолжительнее, и промежутки между ними сокращались с угрожающей быстротой. Некоторое время спустя покашливать стала также и сестра Марии Элизабет. Как вскоре выяснилось, обе девочки были поражены чахоткой. К сожалению, сей прискорбный факт отнюдь не смягчил им условий проживания в пансионе, где царило бесправное равнодушие.