Этим вечером открытых выступлений и споров больше не будет. Предводитель гончих укротит любого непокорного, заставит согласиться с мнением короля, принять его осторожную и предусмотрительную позицию, пусть против собственной воли. На время. Потом Бананак, конечно, вновь примется за свое.
Но не сегодня.
— А теперь — пир в память нашей павшей сестры. — Айриэл подал знак.
Гончие Габриэла вывели вперед два десятка перепуганных фэйри — изловленных ими подданных других дворов. Тут были и зимние, и летние, лишь высоких не оказалось, и не удивительно — нелюдимые подданные Сорши редко покидали свои уединенные жилища, чтобы появиться на городских улицах.
Айриэл привлек в объятия летнюю деву. Цветущие ветви, обвивавшие ее тело, мгновенно увяли от его прикосновения. В красавице было столько страха и ненависти, что у него мелькнула мысль: не поделиться ли ею с кем-нибудь? Но тут же эта мысль пропала. Лучше все оставить себе: девы Кинана — это весьма изысканное лакомство. При умелом обращении они могут накормить страхом и желанием на несколько дней вперед. Нескольких летних дев Айриэлу удалось так увлечь, что они возвращались к нему снова и снова, томясь по его ласкам и ненавидя себя за то, что изменяют своему королю. Очень питательно.
Айриэл заглянул в глаза деве и сказал придворным:
— Всему виной их правители. Они убили Бейру и довели нас до такого состояния. Помните об этом, предлагая их слугам свое гостеприимство.
В салоне было пусто, когда Лесли туда вошла. Пусто и тихо. Молчал даже музыкальный центр.
— Это я! — объявила она.
Потом приблизилась к дверям кабинета Кролика, заглянула. И сразу увидела на стойке поднос, где рядом с одноразовой бритвой и еще какими-то инструментами лежал трафарет ее будущей татуировки.
— Пришла пораньше.
Кролик не ответил, только поднял на нее взгляд.
— Ты сказал, что можно сегодня начать. Сделать контур. — Лесли шагнула к стойке, не сводя глаз с трафарета.
Но прикасаться к нему не стала — из странного опасения, что он в ту же секунду исчезнет. Кролик наконец заговорил:
— Погоди, дверь запру.
Он вышел, и Лесли, борясь с желанием взять все-таки трафарет в руки, принялась обходить по кругу крохотную комнатку. Здесь было невероятно чисто, как и во всех остальных помещениях салона, и слабо пахло антисептиком. На стенах висели многочисленные афиши, рекламные анонсы — выцветшие, возвещавшие о давно прошедших событиях — и черно-белые фотографии в рамках.
Около них Лесли остановилась. И места незнакомые, и лица. Среди снимков оказались рисунки тушью, тоже в рамках, сделанные столь тонко и реалистично, что их вполне можно было принять за фотографии. С одного рисунка улыбалась компания явных головорезов в костюмах времен знаменитого гангстера Капоне.
Кролик вернулся, когда она всматривалась в лицо поразительно красивого мужчины, сидевшего в самом центре группы гангстеров. Хороши были все, но этот, небрежно прислонившийся к стволу старого кривого дерева, казался смутно знакомым. Он производил впечатление человека, наделенного властью, в отличие от прочих.
— Кто это? — спросила Лесли.
— Родственники, — кратко ответил Кролик.
На мужчине в центре был такой же черный костюм, как и на остальных. Но осанка и взгляд — оценивающий и надменный... От этого человека веяло большей опасностью, чем от его товарищей. Он внушал страх.
Кролик откашлялся.
— Иди сюда. Не там же мне с тобой работать.
Лесли заставила себя оторвать взгляд от рисунка. Глупо бояться — или вожделеть — того, кто давным-давно стал стариком или умер. Она подошла к Кролику, повернулась спиной и сняла блузку.
Он подсунул под лямки ее лифчика какие-то тряпочки.
— Чтобы не испачкать,— пояснил.
— Если даже чернила попадут, не страшно.
Лесли, скрестив руки на груди, застыла без движения. Как ни хотелось ей иметь татуировку, стоять перед ним в одном лифчике было неудобно.
— Уверена?
— Абсолютно. Выброшу без сожаления. У меня уже просто мания началась — эти глаза, крылья по ночам снятся.
Лесли покраснела. Как хорошо, что Кролик стоит сзади и не видит ее лица.
Он протер ей спину чем-то холодным.
— Что ж, значит, все правильно.
— Конечно.
Лесли невольно улыбнулась. Ничем его не прошибешь! Для Кролика любые странности в порядке вещей. Эта мысль помогла ей немного расслабиться.
— Не шевелись.
Он сбрил все едва заметные волоски на том месте, где предполагалось быть татуировке, и снова протер ее спину холодной жидкостью.