— Эй, я все слышу, — предупредила Лула, возникая в дверях. — Нечего тебе трепаться обо мне. Я опаздываю, потому что хожу теперь в вечернюю школу.
— Ты ходишь туда раз в неделю, — напомнила Конни.
— Ага, но мне ведь приходиться учиться. Не похоже, что это дерьмо идет легко. Знаешь ли, мой опыт в прежней профессии «про» вряд ли тут поможет. Не думаю, что мои выпускные экзамены будут на тему, как отдрочить чей-то член.
Лула на пару дюймов ниже и на много фунтов тяжелее меня. Одежду она покупает в отделе для изящных женщин, а потом втискивается в нее. У большинства такое не сработало бы, а Луле такое по плечу. Лула втискивается в жизнь.
— Так что происходит? — спросила Лула. — Я что-то пропустила?
Я отдала Конни квитанцию за сдачу тела Полсона.
— Вы, ребята, что-нибудь знаете об опекунских залогах?
— Они относительно новые, — отвечала Конни. — Винни с ними еще не работал. Слишком ненадежные. В округе с ними только Себринг имеет дело.
— Себринг, — повторила Лула. — Не тот ли парень с красивыми ногами? Я слышала, что у него ноги, как у Тины Тернер. — Она опустила взгляд на свои ноги. — У моих ног тоже цвет что надо, просто их слишком много.
— У Себринга ноги белые, — заметила Конни. — И я слышала, что они хорошо ухлестывают за блондинками.
Я проглотила остатки пончика и вытерла руки о джинсы.
— Мне нужно с ним поговорить.
— Тебе сегодня ничего не грозит, — успокоила Лула. — Ты не только не блондинка, но и не накрашена. Что, трудная ночка?
— Не люблю рано вставать.
— Это все твоя личная жизнь, — заявила Лула. — У тебя ее нет, и ничего нет такого, что бы вызвало улыбку на лице. Тебе стоит гульнуть, вот что тебе стоит сделать.
— У меня есть все, что я хочу.
— А что именно?
— Долго объяснять.
Конни отдала мне чек за поимку Полсона.
— Ты же не подумываешь устроиться на работу к Себрингу?
Тут я рассказала им о Эвелин и Энни.
— Может, мне стоит пойти с тобой к Себрингу и поговорить, — предложила Лула. — Вдруг нам удастся уговорить его показать нам ноги.
— Не стоит, — отказалась я. — Я могу сама справиться.
И я не особенно хотела увидеть ноги Леса Себринга.
— Послушай. Я даже сумку не успела положить, — сказала Лула. — Я готова пойти с тобой.
Мы с Лулой буравили с секунду друг друга взглядами. Я все равно проиграю. И даже видела как. Лула просто вбила себе в голову увязаться за мной. Наверно, не хочет возиться с документами.
— Ладно, — сдалась я, — но никакой стрельбы, никаких наездов, никаких просьб задрать штанины и показать ноги.
— У тебя слишком много правил, — недовольно заметила Лула.
Мы проехали на «Си Ар-Ви» в центр и припарковались рядом со зданием, где располагалась вотчина Себринга. Залоговая контора находилась на первом этаже, а над ней у Себринга значился еще ряд офисов.
— В точности как у Винни, — заметила Лула, обозревая пол с ковровым покрытием и свежеокрашенные стены. — Только похоже на то, что здесь работают люди. И взгляни на эти кресла для клиентов… на них ни пятнышка. И у секретарши нет усов.
Себринг препроводил нас в личный кабинет.
— Стефани Плам. Наслышан о вас, — сказал он.
— Я не виновата, что сгорело то похоронное бюро, — оправдывалась я. — И я почти не стреляю в людей.
— Мы о вас тоже наслышаны, — обратилась к Себрингу Лула. — Говорят, у вас великолепные ноги.
Себринг был облачен в серебристый серый костюм, белую рубашку и красно-бело-синий галстук. Он излучал респектабельность от кончиков черных лаковых туфель до кончиков идеально подстриженных волос. И за вежливой улыбкой политика, казалось, не кроется никакого дерьма. С секунду он изучал Лулу. Потом задрал вверх штанину.
— Что ж, полюбуйтесь на эти колеса, — предложил он.
— Вы, должно быть, тренируетесь, — подтвердила Лула. — У вас превосходные ноги.
— Я хотела поговорить с вами по поводу Мейбл Марковиц, — обратилась я Себрингу. — Вы подписали ее на опекунский залог.
Он кивнул:
— Я помню. У меня кто-то по расписанию должен навестить ее сегодня. До сих пор она не шла нам навстречу.
— Она живет в одном доме с моими родителями, и я не думаю, что она знает, где ее внучка.
— Очень жаль, — сказал Себринг. — Вы знаете об опекунских залогах?
— Не очень много.
— ПАЗА, известная всем, как Профессиональная ассоциация залоговых агентств, работала с Центром по пропаже и эксплуатации детей, чтобы законодательно воспрепятствовать родителям похищать своих собственных отпрысков. Идея очень простая. Если покажется вероятным, что кто-то из родителей или оба удерут в неизвестном направлении, то суд может назначить опекунский залог.