Пока Стивена не распилили пополам.
— И вот во время вечеринки Энни забрела в кабинет Абруцци, увидела на столе медаль и взяла ее показать остальным детям. Никто не обратил особого внимания, и каким-то образом медаль оказалась в кармане Энни. И она принесла ее домой.
Второй раз объявили посадку, и краем глаза я увидела, как в стороне стоит Рейнджер и наблюдает.
— Продолжай, — сказала я. — Время еще есть.
— Как только я увидела медаль, то поняла что это такое.
— Твой билет на свободу?
— Да. Пока я живу в Трентоне, Абруцци будет владеть Энни и мною. У меня не было средств уехать. Никакой профессии. И хуже всего это соглашение о разводе. А медаль стоила кучу денег. Абруцци все время хвастался ею. Поэтому я упаковала вещи и сбежала. Через час после того, как появилась медаль. Обратилась за помощью к Дотти, поскольку не знала, к кому еще пойти. Пока я не продам медаль, у меня нет денег.
— Увы, чтобы продать такую медаль, нужно время, — добавила Дотти. — Нужно продать втихую.
По щеке Эвелин сбежала слеза.
— Я втянула и Дотти во всю эту неразбериху. Она как вляпалась, так и не может выбраться.
Дотти несла вахту над ватагой детей.
— Все утрясется, — заверила она. Но, похоже, сама не верила.
— А что за рисунки Энни в ее альбоме? — спросила я. — Там нарисованы люди, которых застрелили. Я думала, что она стала свидетельницей убийства.
— Если присмотришься, то увидишь, что все люди носят медали. Она рисовала, пока я паковала вещи. Все, кто имел дело с Абруцци, даже дети, знали о военных играх, убийствах и медалях. Это навязчивая идея.
Я вдруг почувствовала себя бессильной. Выходит, мне здесь ничего не светит. Никакого свидетельства убийства. Никто не может помочь выкинуть Абруцци из моей жизни.
— В Майами нас ждет покупатель, — сообщила Дотти. — Чтобы хватило на билеты, я продала свою машину.
— Покупатель надежный?
— Да, кажется. В аэропорту нас встретит друг. Он крутой парень. И присмотрит за сделкой. Думаю, сделка будет простой. Мы предъявим медаль, какой-нибудь эксперт посмотрит ее. И Эвелин получит чемодан денег.
— А потом?
— Придется где-нибудь спрятаться. Начнем новую жизнь. Если Абруцци посадят или убьют, тогда мы вернемся домой.
У меня не было повода задерживать их. Я подумала, что шансы у них не ахти, но кто я такая, чтобы судить?
— Удачи, — сказала я. — Будьте на связи. И позвони Мейбл. Она о тебе беспокоится.
Эвелин вскочила и обняла меня. Дотти собрала детей вместе, и они все отправились в Майами.
Подошел Рейнджер и обнял меня.
— Что, рассказали жалобную историю?
— Угу.
Он улыбнулся и поцеловал меня в макушку.
— Тебе в самом деле стоит подумать о смене работы. Ухаживать за котятами, например. Или составлять цветочные букетики.
— Звучало очень убедительно.
— Малышка видела какое убийство?
— Нет. Она стащила медаль, которая стоит чемодан денег.
Рейнджер вскинул брови и ухмыльнулся.
— Молодец. Мне нравятся предприимчивые детишки.
— Свидетеля убийства у меня нет. А медведь и заяц мертвы. Наверно, меня поимеют.
— Может, после ланча, — сказал он. — Я угощаю.
— Под угощением ты имеешь ввиду именно ланч?
— И это тоже. Знаю одно местечко в Ньюарке, на фоне которого заведение Коротышки выглядит детской соской.
О черт.
— И кстати, я проверил твой тридцать восьмой, когда ты вышла из машины. У тебя там только две пули. У меня есть подозрение, что пистолет вернется в коробку из-под печенья, когда ты опустошишь цилиндр.
Я улыбнулась Рейнджеру. И я могу напустить таинственного тумана.
Рейнджер послал Гектору сообщение на пейджер по дороге домой, и тот уже ждал нас перед моей квартирой, когда мы вышли из лифта. Он вручил Рейнджеру новый пульт, улыбнулся мне и изобразил пальцем пистолет.
— Бах! — сказал он.
— Вот здорово, — заметила я Рейнджеру. — Гектор учит английский.