— Вера Николаевна, — он галантно поцеловал ей руку. — Вы прекрасны как ... всегда, — он отпустил руку матроны и подмигнул ей, зная, что княгиня любит подобные фамильярности. — Надеюсь, в вашей бальной карточке есть свободный танец, и вы подарите его мне?
Слецкая засмеялась низким грудным смехом, который считала томным и соблазнительным. Никто не смел разубеждать Веру Николаевну, несмотря на то, что звуки эти были более похожи на чахоточный кашель.
— Чаровник, — она игриво шлепнула его веером по руке и, ловко подхватив под локоть, увлекла в центр залы.
Играли вальс и, не слишком сосредотачиваясь на танце, Габсбург рассеянно слушал болтовню Веры Николаевны, внимательным взглядом рассматривая танцующих. Где же она, мечта его сердца? Ядвига танцевала в объятиях треклятого Уильяма, гордо присваивающего себе фамилию, которой он был не достоин. Габсбург стиснул зубы, руки сжались сами собой.
— Милый мой, такая страсть, я польщена, — Слецкая совершила попытку покраснеть и кокетливо подмигнула Габсбургу.
Ответив ей любезной улыбкой, он пообещал себе выпить хорошо выдержанной крови в качестве награды за первый вальс, отданный на растерзание Вере Николаевне.
— Габсбург, милый друг, — Ядвига глядела на него из-под ресниц. Ее темные глаза прожигали огромную дыру в его сердце. Вот уже столетие прекрасная полячка занимала помыслы Габсбурга и снилась ему в те редкие минуты, когда Морфей считал достойным посетить его скромную обитель.
— Рада видеть вас, — ее пальцы обтянутые алым шелком перчатки сжали его руку. Голова потомка великих князей закружилась радостным предвкушением. — Однако, милый друг, все ли в порядке с вами?
Он вынырнул из сладких грез и воззрился на Ядвигу вопросительно. Музыка брызнула яркой нотой, пары разбились, кружась по залу под пронзительное скрипичное соло. Когда они встретились вновь, Ядвига улыбалась. Слегка иронично, с долей превосходства и неизменной польской гордости. Габсбург таял, как лед на мартовском солнце. Вот-вот из-под белой корочки его сдержанности должны были появиться первые весенние цветы любви, когда княжна сказала:
— Ваше ухо, где оно? — и обворожительно улыбнулась.
Габсбург нахмурился недоуменно, вгляделся в глаза Ядвиги и увидел в их глубине легкую насмешку. Сразу вспомнился смешок Уильяма при встрече, сконфуженный вид тетушки Слецкой и выразительный взгляд, брошенный на него молчаливым официантом. А потом и огромное дерево, об которое разбилась стая на пути сюда.
Мартовское солнце скрыли грозовые тучи. Ядвига все еще улыбалась, но теперь, ему казалось, насмехалась над ним и вписала его имя в бальную карточку лишь для того, чтобы выставить на посмешище. Коварная полячка. Проклятый лондонский хлыщ.
Лоб Габсбурга прорезала морщина.
— Моя прекрасная королева ночи, — он скопировал ее улыбку, и хоть ей недоставало доли очарования, она вышла весьма недурна. — Мне не хотелось бы … — Габсбург сделал театральную паузу и тянул ее сколько хватало терпения, — портить эту прекрасную кадриль сей опасной историей.
Ядвига обнажила в улыбке аккуратные и чертовски соблазнительные клычки и рассмеялась. Ее смех был похож на перезвон бокалов. Габсбург на секунду поддался ее коварному обаянию, но одернул себя. Подумал о мелких пакостниках, выбравших закуску из ночных мотыльков и комаров, а не полноценный ужин из кардинальской вены.
— Опасной? — глаза Ядвиги загорелись предвкушением свежей новости. — Что же произошло с вами, милый друг?
Габсбург ощутил прилив вдохновения и грядущий триумф.
— Охотники.
Слово с шелестом упало в музыкальную паузу и рассыпалось шорохом сухих листьев по зале. Ближайшая к ним пара обернулась, Габсбург поймал удивленный взгляд.
Ядвига, нарушая все законы приличия, притянула его ближе к себе и горячо зашептала:
— Охотники? Здесь? Во владениях Графа?!
Взгляд ее был скорее жадным, чем напуганным. Прекрасная белая грудь, открывшаяся его взору в этом тесном объятии, на мгновение вытеснила все мысли об охотниках.
— Не здесь, моя королева, — слова его прозвучали немного скомкано.
— Но где же тогда?
Габсбург бросил взгляд на открытую галерею. Там, уединившись, он готов был поведать ей все подробности невероятной истории своего спасения. Там, прислонившись к высоким кованым перилам, он мог бы сорвать с ее губ поцелуй.
— Не молчите, Габсбург, — требовательный голосок Ядвиги вырвал его из мечтаний о несбыточном. — Я желаю немедленно знать все подробности!
Она была такой пылкой в желании слушать его, казалась такой искренне взволнованной. Габсбург вежливо улыбнулся.