Здесь Владимир Александрович был верен себе, поскольку всегда ратовал за внедрение технических новинок и помогал новаторам. Его выдвиженцем с полным основанием можно считать талантливого артиллериста А. А. Маниковского [59, с. 112–113]. Поставить его во главе ГАУ Сухомлинов хотел ещё в самом начале войны. Но воспротивился верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. 11 сентября 1914 г. Сухомлинов писал в этой связи начальнику штаба верховного Н. Н. Янушкевичу: «Сейчас получил ответ Ваш, что Верховный Главнокомандующий высказывается решительно против назначения Маниковского Нач[альником] Гл[авного] Артиллер[ийского] Управления. Что же делать, а это единственный выход был для меня заставить это ведомство работать вовсю… Маниковский энергичен, знает дело, и более подходящего человека я не знаю, он сильно помог бы улучшить артиллерийское снабжение действующей армии» [109, с. 248]. Но Сухомлинов был упорен и Маниковский 24 мая 1915 г. все-таки возглавил ГАУ.
В седьмой день процесса (16 августа) выступал бывший помощник начальника этого ведомства Е. К. Смысловский. Ряд приведённых им фактов рисовал довольно благоприятную для Сухомлинова картину. Смысловский заявил о том, что свидетельства о недостатке снарядов в 1914—1915 гг. были преувеличены и явно тенденциозны. А если, кто и мешал делу, то это был не Сухомлинов, а великий князь Сергей Михайлович: с его стороны ГАУ «встречало тормозы в своей работе». Правда, Сухомлинову тоже досталось. По словам Смысловского «военный министр совершенно безучастно относился к работе артиллерийского ведомства, никогда им не интересовался». При этом Смысловский добавлял, что «Сухомлинов и другие члены военного ведомства часто брались судить о том, чего детально знать не могли» и объяснял это «легкомыслием Сухомлинова» [98, 1917, 17 августа].
Смысловским были выдвинуты и более серьёзные обвинения – о рекомендации военного министра дать заказ на производство снарядов «подозрительным лицам». В ответ на них Сухомлинов заявил, что «никогда не обращался к генералу Смысловскому с просьбой принять каких-либо подозрительных лиц, предлагавших снаряды». Владимир Александрович утверждал, что даже не знает, есть ли у генерала Смысловского телефон. Бывший министр настаивал на том, что по телефону давал приказания только начальнику ГАУ генералу Кузьмину-Караваеву. Причем из квартиры последнего «часто отвечал великий князь Сергей Михайлович», – кинул камешек в огород своего недруга Сухомлинов. В качестве объяснения факта телефонного звонка Смысловскому по поводу снарядов Владимир Александровича предположил: «возможно, что кто-нибудь говорил от моего имени, ведь столько было шантажистов, злоупотреблявших моим именем» [98, 1917, 17 августа].
Возможно, речь шла о заказе снарядов металлическому заводу Поля Жиро. Вопрос об этом всплыл на восьмой день процесса (17 августа). Как мы помним, представителем этого предприятия являлся сын друга Сухомлинова, Георгий Свирский. Выяснилось, что Свирский сам явился с соответствующим предложением, и контракт с ним был заключен, но, впрочем, как свидетельствовал генерал Петровский, «не в ущерб русским заводам» [98, 1917, 18 августа]. Иначе говоря, отечественные предприятия не изъявляли желания производить эти снаряды. Таким образом, даже если Сухомлинов способствовал заключения договора с заводом Жиро, он действовал во благо российских вооруженных сил. Комментируя названный эпизод, Сухомлинов заметил: «Меня обвиняют в бездействии власти – за то, что я не руководил деятельностью артиллерийского ведомства. А теперь мне хотят поставить в вину, что я стремился ускорить обеспечение армии снарядами» [98, 1917, 18 августа].
Далее Сухомлинов горько добавил: «меня упрекали здесь в том, что я почти не посещал Главного артиллерийского управления, не интересовался его делами. На это я могу ответить, что при каждом моем посещении Главного артиллерийского управления распускалась злостная сплетня, которая выводила меня из душевного равновесия. Мне нельзя было даже поехать на осмотр заводов в провинцию, чтобы об этом не сказали, что я совершаю поездки с целью получения прогонных денег. Не стеснялся даже говорить так министр финансов» [98, 1917, 18 августа].
В девятый день процесса (18 августа) обсуждался ещё один заказ, в продвижении которого обвиняли Н. Ф. Свирского, действовавшего якобы через Сухомлинова. Речь шла о контракте с заводом «Промета». По этому поводу давал объяснения его директор Н. И. Метальников, всячески хваливший свое предприятие. Были также зачитаны показания данные комиссии Петрова уже умершим Н. Ф. Свирским о том, что он работал бескорыстно [98, 1917, 19 августа].