Дома в этот день казались Кеттрику необычно спокойными, будто большинство людей покинули свои жилища или сидят внутри затаившись и выжидая чего-то. Он пытался объяснить это себе – действительно, ведь они все возле корабля. Жители деревни уже распродали весь свой товар, а люди, сейчас окружающие «Греллу», пришли из более удаленных мест.
Ниллэн беспечно болтала. О Кеттрике. О Земле. О Тананару. О том, что он делал там и чем только собирается заняться.
– Что ты будешь делать, Джонни?
– То же что и всегда. Торговать.
– Но если они найдут тебя. МК то есть. Ты не должен доверять всем, кто-то выдаст тебя.
Вместо ответа Кеттрик рассмеялся.
– А если ты встретишь Сери, – сказала она. – Ты уже чуть не столкнулся с ним. Он не донесет?
Об этом не волнуйся, – успокоил ее Кеттрик и свернул с главной дороги на узкую тропинку. Деревья плотнее обступали их с обеих сторон, погружая все в глубокую тень, сквозь которую пробивался медный блеск солнечного света, колеблющегося вместе с движением ветвей. Вскоре тропинка поползла вверх к ряду холмов, нависавших над джунглями.
– Ниллэн отпустила его руку и некоторое время шла в тишине, как яркая голубая бабочка, танцующая в темном туннеле перед ним.
– Сери не скажет, – продолжил Кеттрик. – Он мой друг, ты ведь знаешь.
– Да.
– Я на него тоже не донесу.
Девушка ответила тихо и не сразу:
– О чем?
– О том, чем он занимается здесь.
Ниллэн остановилась и повернулась, замерев около пунцовой виноградной лозы, грациозно обвивавшей дерево.
Она спокойно ответила:
– Но, Джонни. Он торгует. Так же как и ты.
– Не как я. Иначе поле него мне бы здесь ничего не осталось.
Девушка рассмеялась.
– Это правда.
– Что он покупает? Наркотики? Маленьких девчонок, которым хочется повидать далекие страны?
Ниллэн приблизилась к нему. Ее янтарные глаза сверкали:
– Мне не велели говорить об этом.
– О. Ну а что мне сделать, чтобы заставить тебя?
– Я жадная. – И девушка склонила на бок голову и вытянула вперед обе руки. – Я хочу сиять и сверкать, хочу чтобы музыка звучала при каждом моем шаге.
– Я наряжу тебя как не снилось ни одной женщине в мире. Все девушки в деревни возненавидят тебя.
Она снова засмеялась.
– Мне это очень понравится! – Она схватила его за руку жестом проказливого ребенка. – Тогда пошли. Я покажу тебе. Только обещая, что не скажешь ничего папе.
Кеттрик пообещал, и они направились туда, где дорога раздваивалась. Там Ниллэн свернула и повела его к узкому ущелью, где исчезала тропинка, оставляя только обкатанный водой камень. Ущелье резко шло вверх, расширялось, и в конце концов они уже карабкались по широкому склону, деревья становились все реже и реже, а внизу как ровная поверхности виднелись верхушки джунглей.
Солнце больно пекло плечи, дул ветер. Несколько раз Кеттрику показалось, что он заметил какое-то движение за деревьями, или слышал какие-то звуки, как будто на этом склоне были не только они вдвоем. Но может, это только показалось.
Наконец, они пришли к вершине, укромно спрятавшейся в низине между холмами. Там было безветренно, место было с трех сторон защищено лесом и горными вершинами. Дно низины было ровным, выложенным многоцветными камнями в некотором подобии мозаики, которая казалось не имела рисунка, хотя Кеттрик знал, что рисунок был. Над ровным уровнем пола, по всей вероятности беспорядочно, были установлены высокие стройные деревянные фигуры.
Кеттрик остановился у края выложенного мозаикой пола.
– Зачем ты привела меня сюда? – спросил он.
Ниллэн повернулась и глянула на него, остановившись возле одной высокой фигуры.
– Ты знаешь, где ты сейчас?
– Это Низина Женщин, да?
Девушка подтвердила:
– Да, – и она облокотилась о столб, который имел руки и ладони, которыми изваяние прижимало охапку колосьев к своим пышным грудям.
Кеттрик осторожно ступил в сторону с мозаичного пола.
– А что, Ниллэн?
– У тебя будет всего один шанс, Джонни. Меньше мы сделать не могли.
– Тот шанс, о котором мне пытался говорить Веллан в первый же день нашей встречи?
Яркая головка девушки прикоснулась к столбу. Дерево было темным, полированным.
– Веллан – доверчивый человек. Он не знал, что ты лжешь.
– Лгу?
– Ну, о том, что ты вернулся, чтобы торговать. А сейчас у тебя есть всего один шанс, чтобы сказать мне правду, но ты опять солгал. – Она улыбнулась. – Мы немного знаем здесь законы, знаем, как это делается.
– Хорошо, – сказал Кеттрик. – Ну предположим, я солгал. А тебе что?
– Мы тебя любим, Джонни. Мы хотим, чтобы ты жил.
Солнце сияло на полированных грудях над ее головой. Пальцы деревянной руки с невыразимой нежностью сжимали колосья.
– Оставайся с нами некоторое время. Здесь ты будешь в безопасности. А когда все закончится, ты будешь свободен.
Кеттрик медленно произнес:
– Когда что закончится? – Язык его пересох.
Тут разозлившись Ниллэн закричала:
– Я уже взрослая. Я женщина, я не ребенок! И не обращайся со мной как с ребенком, только потому что я меньше тебя! Ты знаешь! Ты должен знать. Ты следил за Сери. Ты хотел, чтобы я показала тебе, что он делал здесь. Он предупреждал нас, что за ним могут следить, он говорил, что люди могут попытаться остановить это. Другого он убил бы сразу же, но ты...
Солнце палило Кеттрику в спину. Он чувствовал, как по спине ползут змейки пота, и недоумевал, каким льдом они касались ее разгоряченной кожи. Он покачал головой и ответил:
– Ты неправа, Ниллэн. Я спросил тебя о Сери из чистого любопытства. Я солгал о причине своего приезда только потому, что боялся, что ты нечаянно выдашь меня, если нагрянет МК, – и он показал на небо, – у меня дело там, на Белом Солнце. Именно то дело, за которое меня арестовали и выслали за пределы Созвездия. Мне все равно, чем занимается Сери. Пусть даже у него в кармане Роковая Звезда...
И он заметил как блеснули глаза девушки – как огонь на солнце, но он поспешил продолжить, притворяясь, что ничего не заметил.
– Мне только нужно закончить свое дело. Деньги, Ниллэн. Миллион кредитов. И тогда я навсегда покину Созвездие.
– Деньги, – сказала она и засмеялась. – Я уже почти поверила тебе. Ну, значит, тебе все равно, есть ли у Сери Роковая Звезда в кармане. Тогда погоди, Джонни. Белое Солнце никуда не убежит. Все подождет. А потом поедешь, куда захочешь и никакое МК тебя не остановит.
Она сделала шаг по направлению к нему от столба, у которого стояла.
– Ты останешься?
Она молила его. Ее глаза горели любовью и надеждой, руки потянулись к нему. Кеттрик улыбнулся застывшим слабым подобием улыбки и покачал головой.
– Нет.
Он уже повернулся, чтобы пойти прочь от мозаичной расселины и деревянных изваяний, и не видел, какое движение сделала девушка. Может, одного его шага в сторону было достаточно. Во всяком случае ему пришлось остановиться, потому что внезапно склоны гор и окраина леса ожила движением крошечных фигурок, которыми кишели заросли.
Это были деревенские женщины, волосы которых были украшены яркими цветами, а в руках были блестящие на солнце острые ножи.
10
Они приближались, беспорядочно как листья на ветру, они шли вверх по склону, и Кеттрик отступил перед этим напором.
– Сейчас не время жертвоприношений, – сказал он. Он знал, что каждый год женщины выбирали жертву из молодых мужчин, они заманивали его в это место и делали с ним все, что они считали необходимым для того, чтобы цвели и снова плодоносили деревья, чтобы в полях снова был урожай. Но это делалось весной, а теперь был конец лета, хотя в этой золотой стране все сезоны были одинаковы.
Ниллэн ответила:
– Это не жертвоприношения, еще не жертвоприношение, но может этим и кончится. – Она снова прислонилась к столбу, ее маленькое личико было серьезным и даже безжалостным. – Это то, что мы не можем доверить мужчинам. Они будут говорить о всякой дружбе, у них руки не поднимутся.