За пару часов, что путница провела за созерцанием, Тоборно окончательно пробудился, и горожане запрудили улицы. На Анаис толпа действовала угнетающе, поэтому девушка, в конце концов, остановила свой выбор на изучении крыш. Чем ближе к центру она подъезжала, тем больше появлялось отчетливо выделяющихся на фоне ясного неба дополнительных архитектурных деталей: пузатых вазонов, статуй, гербов на фронтонах.
На геральдическом щите с изображением церопуса, хищно приоткрывшего загнутый клюв, девушка задержала взгляд чуть дольше, чем на прочих. И вдруг, точно вспомнив о каком-то важном и срочном деле, резко дернула поводья. Меланхоличная шиволь свернула в переулок и зашагала по направлению к мастеровой части города, откуда доносился непрерывный шум: мастера, подмастерья и ученики приступили к работе. Перестук молоточков, жужжание точильных кругов — все это сливалось в единый хор, песню города. Лавочники уже разложили под навесами товары и громко переговаривались.
Старый город показался девушке тесным. Многочисленные выступы вторых и третьих этажей не позволяли солнечным лучам достигнуть немощенных улиц. Запах сырости и плесени витал повсюду. Прохожие останавливались, чтобы пропустить еле ползущую шиволь.
Через два квартала скакун пал, выбрав для своей бесславной кончины место рядом с лавкой при пекарне. Наездница кубарем скатилась на мостовую и замерла, схватившись за ушибленное колено. Вокруг моментально собрались зеваки.
— Гляди-ка, шиволь издохла прямо под седоком, — заметили из толпы. — Надо бы спецкоманду вызвать.
Анаис поднялась, отряхнула одежду, с раздражением подметив про себя: «Хоть бы один руку протянул».
— У вас есть, чем заплатить за услуги специалистов? — обратился к ней активно молодящийся старичок с лотком на шее, на кромке которого значилось: «Мужской силы хватит до могилы. Приобретайте заговоренные снадобья Филистимия».
— А сколько они обычно просят? — спросила Анаис.
— Зависит от объема работ, — глубокомысленно произнес старичок. Посоветовал: — Вы, девушка, квартального дождитесь, он спецкоманду вызовет, а уж там, как столкуетесь.
Из лавки, привлеченный шумом, вышел пекарь. Увидев причину всеобщего внимания, он округлил глаза и набросился на Анаис, безошибочно угадав в ней хозяйку шиволи:
— Падаль перед лавкой! Я же всех клиентов лишусь! Да я тебя, оборванка, по судам затаскаю!
— Какая же это падаль? — возмутилась девушка, ничем не выдав испуг. — Она просто спит. Сейчас отдохнет — дальше поедем.
«Х-хэ», — дружно выдохнули зеваки и замерли с разинутыми ртами. Воспользовавшись паузой, девушка поманила пекаря пальцем. Краснощекий подозрительно прищурился, но склонился к ней.
— Дешево отдам, практически даром, — прошептала Анаис ему на ухо. — Отличное мясо для пирожков. Вот увидите, до забойщика шиволь дотопает самостоятельно.
Пекарь был уроженцем Тоборно и, как все коренные харандцы, нутром почуял выгоду. Толстяк прикинул что-то в уме и стал разгонять толпу:
— Проваливайте! Всю улицу перегородили. Покупателям к лавке не подойти.
— А что она ему сказала? — зашушукались зеваки. — Никто не слышал?
— Да ясное дело что. Девка ладная, я бы и сам с такой не прочь.
— Ведь она еще не вошла в возраст невесты.
— Во Дворцах Любви и моложе попадаются. Это на любителя. А девка не малолетка, просто худосочная. У меня глаз наметанный.
— Набор костей — тоже на любителя.
Когда толпа окончательно рассеялась, понукаемая гневными криками пекаря, Анаис чуть шевельнула пальцами и «подняла» почившую шиволь. Воздух вокруг скакуна слегка замутился, блеснул серебряными искорками, которые, прильнув к трупу, заставили его встать на ноги.
— За транспортировку к забойщику придется накинуть пару монет, — сказала она пекарю.
Нет, некромантией Анаис не владела. К тому же, такая процедура требовала времени и подручных средств. Труп просто-напросто левитировал, едва касаясь ногами земли.
Девушка ослабила воздействие, и шиволь опустилась ниже, чем требовалось.
— Ёфф![1]
Анаис нахмурилась, недовольная результатом, но улучшить его не смогла. Пришлось заставить скакуна передвигаться на полусогнутых ногах. Так они и добрались до бойни под недоуменными взглядами прохожих: пекарь с бегающими глазками, шиволь с явными признаками тяжелого истощения и мрачная, как грозовая туча, девушка.