— Не слишком жалейте их, — посоветовал Маурити. — Они такие наглые! Особенно этот Режину, их вожак.
Режину, вышедший навстречу Бруну, сказал, что эти земли они пришли распахивать по приказу своего руководства.
— То есть лидеров вашего движения? — уточнил Бруну.
— Да! — с подчеркнутым достоинством ответил Режину.
Бруну молча окинул взором этих нищих «захватчиков», среди которых было много детей и женщин. Одна из них привлекла особое внимание Бруну, потому что выделялась своей броской, можно сказать, ослепительной красотой. Молодая, чуть диковатая. «Эта девушка не знает своей истинной цены, подумал Бруну. — Ее бы вымыть и одеть как следует, и она смогла бы разбить не одно мужское сердце».
— Значит, поступим так, — обратился он к Режину. — Сейчас вам принесут нормальную еду — мясо, рис, фасоль…
— Нам не нужны подачки! — выкрикнул тот, но Бруну продолжал спокойно, будто не слышал этой реплики: — Вы отдохнете тут до завтра, а к тому времени я все улажу со своим руководством, — он многозначительно посмотрел в глаза Режину, намекая на то, что лидеры «безземельных» тайно служат правительству, хотя и кричат о своей оппозиционности. — Тут произошла какая-то ошибка: мои земли рентабельны. И если кто-то вздумает их распахивать, я засажу его за решетку. Поэтому надеюсь на ваше благоразумие.
— Ну, если руководство между собой договорится… — снисходительно пожал плечами Режину. — Мы только исполнители.
— Договорится, можете не сомневаться — заверил его Бруну и, прежде чем направиться к самолету, еще раз взглянул на ту девушку.
Она с достоинством выдержала его взгляд, что заставило Бруну смутиться.
Недовольный излишним либерализмом хозяина, Маурити все же велел забить быка для незваных гостей и выдать им прочие продукты.
— Впервые вижу землевладельца, которому пришло в голову нас кормить! — не удержалась от восторга Жасира, жена Режину.
— Да, сеньор Медзенга чересчур добр к вам, — проворчал Маурити.
Когда он ушел, та девушка, на которую обратил внимание Бруну, спросила у Жасиры:
— Медзенга — это фамилия здешнего хозяина? Что-то она мне напоминает. Кажется, я слышала ее в детстве.
— Не выдумывай, — раздраженно бросила ей Жасира. — Ты же говорила, что не помнишь даже своего настоящего имени, так как же можно вспомнить имя этого богача?
— Ко мне понемногу возвращается память, — нисколько не обидевшись, пояснила девушка. — Луаной меня действительно назвали в больнице, куда я попала после аварии. Мы ехали в грузовике, он перевернулся, это я хорошо помню. Мои родители и все другие люди, кто был в той машине, погибли. Поэтому врачам и пришлось выдумать мне имя и фамилию — Бердинацци. Мне тогда было лет двенадцать… Потом я долго скиталась по чужим людям, работала на тростниковых плантациях…
— Это я уже слышала, — прервала ее Жасира. — Ты хотела рассказать другое — как к тебе возвращается память.
— Ах, да, — спохватилась Луана. — Это началось не так давно. Я вспомнила, что моя фамилия, кажется, действительно Бердинацци. Еще смутно припоминаю, как мой отец рассказывал, что у него были кофейные плантации, но они все достались его брату, с которым он рассорился.
— Так ты была богата? Может, тебе стоит поискать родственников, — посоветовала Жасира.
— Я не уверена в своих родственниках, — сокрушенно покачала головой Луана. — Может, мне припомнились какие-то давние сны? Может, я где-то слышала фамилию Бердинацци, а потом мне приснилось, что она — моя? Я ведь ничего о себе не знаю! Сейчас вот мне показалось, что фамилию Медзенга часто повторял мой отец…
Жасира, сочувственно глядя на Луану, тем не менее решилась на откровенный разговор с ней:
— Ты хорошая девушка, Луана, только чересчур красивая. От тебя даже этот Медзенга не мог оторвать глаз. Не обижайся, но мне бы не хотелось, чтобы ты и дальше жила с нами. С тех пор как Режину подобрал тебя где-то на дороге и привез сюда, мне нет покоя.
— Да как вы могли обо мне такое подумать?! — возмутилась Луана. — Я ненавижу мужчин! Мне и с тростниковых плантаций пришлось уйти только потому, что там был один мерзкий тип. Я его ранила ножом, когда он вздумал ко мне сунуться.
— Я верю тебе, верю, — попыталась успокоить ее Жасира. — Не слепая же я! Вижу, что ты девушка порядочная. Но и то, что мой муж опекает тебя не только из сострадания, — тоже вижу. Может, попросишь управляющего дать тебе какую-нибудь работу здесь, на ферме?