— Знал ли еще кто-нибудь об этом разговоре?
— Мама, конечно, — тихо сказала Гилен уже спокойнее. — Беги скорее к ней и спроси, ты же все равно не веришь ни одному моему слову.
— Эррис у себя? — спросил Дьюит..
— Не знаю. Мне нет дела до Эрриса. Сейчас возьму чемодан и уеду из Килдара. Я по горло сыта сплетнями в этой гнилой дыре.
— Разумеется, можешь упаковать вещи и, если хочешь, взять билет на самолет хоть до Кейптауна. Но не думаю, что тебе удастся далеко улететь. Тебя схватят уже в аэропорту и сразу посадят в камеру предварительного заключения.
Гилен была убита его словами. Она прижала кулаки ко рту, но не смогла сдержать рыданий.
— Но я не убивала, я же, правда, не убивала! Нельзя же преследовать меня всю жизнь и угрожать тюрьмой.
В ее глазах застыл страх, ужас перед тем, что ей грозило, сознание того, что она стоит на краю пропасти и бессильна что-либо сделать. Ей было жутко от мысли, что нужен только маленький толчок, и она упадет.
— Я поеду к твоей матери, — сказал Дьюит, — и встречусь там с О'Брайеном. Только поговорив с ним, я смогу сказать тебе, как обстоят дела. А до тех пор ты должна взять себя в руки, сжать зубы и не сходить с ума. Любая твоя попытка выехать из Килдара будет истолкована как бегство, и, когда дойдет до суда, твой защитник будет в очень невыгодном положении.
Она упала в кресло, все еще зажимая рот руками.
— Если дойдет до этого, я покончу с собой, — сказала она упавшим голосом. — Патрик, мне так страшно, я даже не могу объяснить, как мне сейчас страшно.
И снова он почувствовал, что она невиновна, но заставил себя не давать волю чувствам.
— Знаешь ли ты, что твой отец спекулировал героином? — накинулся он на нее. — Говорят, что ты помогала ему сбывать его и поэтому сама стала наркоманкой.
— Патрик! — Она снова вскочила. — Как ты можешь такое говорить? Будто бы папа… будто бы я… Такая подлая примитивная ложь!
Опять ее порыв прозвучал так искренне, что Дьюит не рискнул больше задавать вопросов, тем более что действительно торопился.
— Не позже восьми я вернусь. — Он уже пошел к двери, но еще раз обернулся. — Возьми себя в руки, Гилен. Скоро все кончится.
Глава семнадцатая
Желтоватые лучи предзакатного солнца напоминали оттенки замирающей мелодии. Это впечатление усилилось, когда перед глазами Дьюита возникла одиноко стоящая богадельня с крутыми крышами, кирпичными трубами и темными стенами, заросшими плющом. Вид старинного здания, в котором проводят последние дни старые увядающие люди, создавал соответствующее настроение, подобное тому, что возникает от созерцания позеленевших медных гравюр или других очень старых вещей, которые утратили утилитарную ценность, но приобрели музейную, которые хранят, чтобы не терять связь с прошлым, будь то старая оловянная кружка, поблекший портрет или художественно оформленная настольная лампа…
Въехав в ворота парка, Дьюит заметил гуляющих по дорожкам обитателей богадельни, греющихся в косых лучах заходящего солнца. Они медленно прогуливались мелкими шажками, опираясь на палки, и через каждые пятьдесят или сто шагов присаживались на скамейки. Поставив машину у подъезда, Дьюит вошел в вестибюль. Навстречу вышла миссис Хейкет, которая наверняка видела, как он подъехал. Она несколько смешалась, когда он высказал свое пожелание видеть миссис Скрогг, и сказала, что у этой дамы сейчас другой посетитель.
Это не было неожиданностью для Дьюита, так как он уже знал от Клэгга, кто у нее бывает, и потому так поспешил в Чезвик. Он попросил Хейкет передать, что у него неотложное дело к миссис Скрогг, касающееся наследства, а приехать сюда в другой раз он не сможет. Вернувшись, миссис Хейкет пригласила его следовать за собой.
Комната миссис Скрогг была большая, светлая и обставлена гораздо уютнее, чем в обычном доме для престарелых. Стены были оклеены свежими обоями, мебель со светлой обивкой и абажуры выглядели вполне современными. Алиса Скрогг лежала в постели во фланелевой блузе, ее седые волосы были тщательно причесаны, а руки, больше напоминавшие когтистые птичьи лапы, мирно сложены на белоснежном покрывале.
Справа от нее сидел на стуле, сжав губы, мастер Джойс, весь в черном, прямой, как палка. Напротив на плетеном стуле восседал инспектор О'Брайен с огромной сигарой во рту, которую он только посасывал, ибо курить здесь было неудобно.
Когда Дьюит вошел, О'Брайен не отказал себе в удовольствии сердечно его приветствовать.
— По вашему лицу видно, что вы принесли хорошие новости, — протрубил он. — Да и давно пора распутать эту затруднительную историю с завещанием. Добряк Джером прекрасно пел, но в денежных делах был совершенно ненадежен. Поэтому я очень рад, что вы приведете все дела в порядок.
Джойс, продолжая сидеть неподвижно, добавил:
— Ваша дорожная сумка давно готова, и я жду, когда вы ее заберете. Не забывайте, что вы ее заказали.
Миссис Скрогг внимательно разглядывала Дьюита, но не произнесла ни слова. Воздержалась от каких бы то ни было высказываний и миссис Хейкет, которая остановилась в дверях и внимательно наблюдала всю сцену.
Излияния О'Брайена были на руку Дьюиту. После короткой паузы, выдержав ее, усилив напряженность ожидания, Дьюит невозмутимо произнес:
— Сегодня утром младшая мисс Скрогг, просматривая бумаги отца, нашла черновик завещания, согласно которому Джером Скрогг оставляет все свое имущество трем дочерям, а вам, миссис Скрогг, только годовую ренту в двести пятьдесят фунтов.
— Но это же совершенно невероятно! — негодующе воскликнул Джойс. Его глаза при этом сошлись еще ближе к носу, а голос стал еще резче обычного. Он настолько не владел собой, что руки его тряслись и он тщетно старался это скрыть. Взглянув на сестру, он добавил: — Алиса, мы должны подать в суд! Пусть наша тяжба продлится десять лет, пусть нам придется дойти до Верховного суда, но мы будем судиться, чтобы прекратить подобное ущемление прав. Ты одна, только ты одна заработала все эти деньги, ты надрывалась с раннего утра до поздней ночи, а теперь тебе достанутся только жалкие крохи от твоего собственного законного имущества! Так не бывает, так не должно быть!
— Успокойся, пожалуйста, Слим, — пытался остановить его О'Брайен. — Черновик еще не означает, что существует настоящее завещание.
— На проекте завещания Скрогг надписал, что в качестве свидетелей хочет пригласить свою служащую мисс Бет и мистера О'Гвинна, — продолжал лгать Дьюит. — Я говорил с мистером О'Гвинном, и он подтвердил, что подписывал такое завещание. А так как мисс Бет и мистер О'Гвинн являются во всех отношениях незаинтересованными лицами, то их объективность не может подвергаться сомнению…
— О'Гвинн и объективность! Да такого кощунства не выдержат и стены, развалятся по кирпичику! — закричал шорник. — Он поносит Бога, он оскверняет могилы, он…
— Прекрати! — разозлился О'Брайен. — Этак ты докатишься до оскорбления личности, что обойдется тебе в шесть фунтов, ты и ахнуть не успеешь. Горячность делу не поможет. Если взглянуть здраво на вещи, то такой оборот имеет свои преимущества. Теперь Алиса наконец точно знает, как обстоит дело и что ей нужно предпринять, чтобы отстоять свои права.
— Гилен — бессовестная потаскушка, — снова завелся Джойс. — Она уже, наверное, давно продумала, что и как будет врать на суде.
— Одни свидетели, другие свидетели, но где завещание? Вы можете показать его нам? — внезапно спросила очень ровным голосом миссис Скрогг. Она спрятала руки под одеяло, и Дьюит был уверен, что там она сжала их в кулаки.
Подчеркнуто спокойно он сказал.
— Завещание найдется. Указание на черновике не оставляет сомнений, что ваш муж спрятал завещание где-то в доме.