– Твоя дочь будет красавицей! – заметил полковник.
– Прошу вас, сударь, – перебил его Карпантье, – скажите, чего вы от меня хотите. А то от ваших намеков меня бросает в жар.
Старик в ответ лишь кивнул головой и позвонил в колокольчик, который находился на столе у него под рукой.
– Джампьетро, – сказал полковник вошедшему слуге. – Джован-Баттиста доест свой обед через полчаса. А сейчас пусть запрягает.
– Любезнейший, – произнес старик, вставая и опираясь на плечо Карпантье, – вы снова станете архитектором, это я вам гарантирую. Если бы я даже попытался забыть о своем обещании, Фаншетта быстро напомнила бы мне о нем. Придет время, и вы построите мне замок, особняк, часовню, но сегодня вы – каменщик: этой ночью мне понадобятся только ваши молоток и зубило.
– Этой ночью? – Переспросил Карпантье с нескрываемым удивлением. Через несколько секунд он добавил: – У меня нет с собой инструментов.
Полковник потрепал Винсента по щеке, как упрямого ребенка.
– Пошли, пошли, – пробормотал старик, – поговорим по дороге. Птичка моя, нынче уже никому не выпадает пять номеров подряд. Со мной в свое время такое случилось, благодаря чему сама маркиза де Помпадур[6] пожелала взглянуть на меня. Премиленькая была плутовка. Не стану утверждать, что в лице столь древнего Мафусаила, как полковник Боццо, вам выпал крупный выигрыш, и все же это удача – и немалая. Что может меня разочаровать, так это лень, подозрительность или излишнее любопытство. Малютка Ирен, судя по всему, вырастет ослепительной красоткой. Для дочери бедняка это скорее несчастье. Если я говорю: «берись за дело», значит, инструменты у меня готовы.
Хозяин и гость спустились в вестибюль. Слышно было, как во дворе пофыркивает лошадь, которую запрягают в карету.
Винсент размышлял.
Открывая дверь на улицу, старик оглянулся и снова в упор посмотрел на Карпантье.
– Голубчик, – промолвил полковник, – если душа не лежит, еще не поздно повернуть назад. У меня есть тайна, которую тебе никогда не разгадать.
– Необходимо что-то спрятать? – полушепотом спросил Карпантье.
– Что-то... или кого-то, – ответил он. – Как знать...
Запряженная в экипаж лошадь нетерпеливо била копытом. Джован-Баттиста взобрался на козлы, а ливрейный лакей застыл перед дверцей кареты.
– Идемте, – решился Винсент. – У меня нет оснований не доверять вам, вы всю жизнь делали только добро; я боюсь самого себя. До сих пор я проигрывал всякий раз, когда пытался испытывать судьбу.
– В таком случае, – возразил ему старик, – вам пришло время сыграть ва-банк. Удача, поди, давно вас поджидает.
И полковник обратился к кучеру:
– Джован, у тебя и суп остыть не успеет. Быстренько отвези нас на улицу Славных Ребят, ко второму входу в пассаж Радзивилла. Там мы выйдем, а ты прямиком домой.
Карета тронулась и через три минуты уже была на улице Славных Ребят. За это время мужчины не произнесли ни слова.
Покинув экипаж, полковник и его спутник нырнули в грязный и сырой пассаж – бельмо на глазу Пале-Рояля. Как только хозяин и гость вышли из кареты, Джован тронул поводья и умчался прочь.
III
ТАИНСТВЕННОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Винсент и полковник выбрались из пассажа Радзивилла неподалеку от того места, где вдоль стены Банка стоят фиакры. Вокруг не было ни души. Полковник Боццо зябко ежился в своем теплом пальто, но выглядел при этом весьма бодро.
– У нас с тобой, мой милый, вроде как приключение получается, – заявил он. – Я, знаешь ли, не часто развлекаюсь! Хотя в свое время я любил поволочиться за юбками на пару с этим простачком Ришелье[7]. Он был неплохим малым, только я уводил у него всех герцогинь. С тех пор, понимаешь ли, прошло восемьдесят лет, а я все еще хоть куда. Впрочем, с годами я остепенился. Беги возьми фиакр, третий с краю, с зелеными фонариками, видишь, где кучер спит.
Винсент исполнил приказание. Затем он помог полковнику сесть в экипаж, и старик, опустив переднее стекло, крикнул кучеру:
– Улица Сены, пассаж Нового моста. Да поживей. Э-ге-ге! – добавил полковник, поднимая стекло. – От жары мы тут не погибнем. Скажи, надеюсь, ты не питаешь личной неприязни к семье несчастного Карла X[8], томящегося на чужбине. Знатный охотник был...
– Если бы я знал, что дело носит политический характер... – живо перебил его Карпантье.
– То что: обрадовался бы или наоборот? – вскинул брови старик.
– Заклинаю вас, сударь, скажите мне откровенно, речь идет о спасении человека? – взмолился Винсент.
– Прежде всего, – проговорил полковник, тон которого становился все более игривым, – я сделаю так, что вы сами, друг мой, не сможете ответить на собственные вопросы. Мы тут не на исповеди. Вы меня, черт побери, как судья допрашиваете!
Старик расстегнул пальто и извлек из внутреннего кармана лоскут шелка, узкий и очень длинный.
– Подставляйте-ка голову, – скомандовал полковник. – Ох, ей-ей, я сегодня в отличном настроении!
Винсент посмотрел на него и постарался улыбнуться.
– Клянусь честью, – произнес бывший архитектор тихо-тихо, словно в ответ на тайные сомнения, поднимающиеся в его душе, – я уверен, что у вас добрые намерения.
– Что ж, благодарю! – отвечал полковник, завязывая Винсенту глаза шелковой лентой. – Очень мило с вашей стороны, что вы не считаете меня негодяем. Это уже немало. Не двигайтесь. В Неаполе я был знаком с дедушкой герцогини Беррийской. В хорошенькую же она влипла историю!
Винсент вздрогнул. По всей Франции только и говорили, что о вдове герцога Беррийского, скрывавшейся от полиции своего дядюшки Луи-Филиппа после неудачной попытки поднять восстание в Вандее.
– Не двигайтесь, – повторил полковник. – Таков уж закон всех революций. Луи-Филипп или его дети лет через пятнадцать-двадцать сами окажутся в стане заговорщиков. По мне так лучше сидеть на козлах, как наш кучер, чем на троне. Хуже места нет. А между тем сколько людей мечтают о нем и тем себя губят. Могу поспорить, вы уже ничего не видите.
– Ровным счетом, – отвечал Винсент.
– Все равно, намотаю уж всю ленту до конца, – пробормотал старик.
С той минуты, как Карпантье на время лишился зрения, лицо полковника резко изменилось, и хотя руки старика по-прежнему дрожали, действовал он с поразительной ловкостью.
– Сам понимаешь, – продолжал полковник, – когда порядочный молодой человек может ответить полицейскому: «Обыщите меня, если хотите, но я ничего не знаю», то чувствует себя намного уверенней. Во времена Мюрата[9] твой покорный слуга отсидел одиннадцать дней и одиннадцать ночей в тайном укрытии замка Монтелеоне. Там, вестимо, не рай, но все лучше, чем в тюремной камере, а? Как по-твоему?
– Стало быть, речь идет о тайном укрытии? – спросил Винсент.
– А ты думал, друг мой, что мы едем к Людовику XVII? – поинтересовался полковник вместо ответа. – Вот уж поистине несчастное создание! Моя голова была уже седа, когда Людовик XVI с Марией-Антуанеттой отправились на эшафот[10]. Чего только я не повидал в жизни! Чего только я не знаю! Один из Бонапартов, сын королевы Гортензии – красивая была женщина, черт побери, – в прошлом году достиг совершеннолетия. Вокруг Тюильри ведется большая игра. Мне известны пять-шесть меченых шаров, не считая республиканского. И, знаешь ли, в этой игре путь к трону нередко пролегал через тайное укрытие... Готово! – удовлетворенно воскликнул старик. – Ну, сыграем в жмурки? Скажи-ка, сколько пальцев у меня на руке? – спросил он Винсента.
Фиакр обогнул Академию и выехал на улицу Сены.
– Повязка непроницаема, как могильная плита, – подумал вслух Карпантье.
– Тем лучше, котик! – хихикнул полковник. – Ты вел себя хорошо. Теперь мы тебя принарядим, не то прохожие удивятся, заметив молодого приличного господина с головой мумии. Ох, уж эти прохожие, сколько же с ними мороки!
6
Маркиза де Помпадур, Жанна Антуанетта Пуассон (1721– 1764)
7
Ришелье Арман Жан дю Плесси. (1585—1642) – кардинал, с 1624 г. глава королевского совета, фактический правитель Франции.
8
Карл X (1757 —1836) – французский король в 1824—1830 гг. Свергнут Июльской революцией 1830 г.
9
Мюрат Иоахим (1767—1815) – сподвижник Наполеона I него зять, маршал Франции, Неаполитанский король, участник всех наполеоновских войн.