Метлицкий выскочил из машины и побежал вниз, на ходу перезаряжая пленку.
Тут он увидел Мика, бежавшего с другой стороны. Возле машины они оказались одновременно.
Красивое лицо женщины было усеяно стеклами, впившимися глубоко под кожу.
Мужчина, сидящий рядом, пострадал меньше.
— Послушай, Мик, чудеса. Они же живы! Живы, черт возьми!
— Мы им все равно помочь не сможем. У них переломаны ноги и кости. Машину надо разрезать и извлекать тела. Глянь-ка под багажник, не течет ли бензин.
Пока Метлицкий лазил на коленях, Тихий просунул руку в салон и положил в нагрудный карман рубашки Кречинского те самые пять карт с квадратами, в которые Вика самолично вписала своих врагов и оставила кровавые отпечатки пальцев.
В этот момент он заметил зажатый в руке Кречинского пистолет. Он все понял. Ему не следовало сюда приезжать. Судьбу они не обманули, они только его обмануть смогли.
На заднем сиденье лежал стальной чемодан, набитый доверху золотом.
Им повезло. Они остались живы. Через час или два оба очнутся. Где? В больнице с решетками на окнах. Повезло ли им? Каждому гарантировано пожизненное заключение. На перечисление статей уйдет целая страница. Может быть, Вике будет проще. С таким изуродованным лицом ей нечего делать на свободе. Такую казнь даже Миф не в состоянии придумать. Он еще не знал о тайном договоре между Викой и Тюничем. В прокуратуре и об этом вскоре узнают. Лопата с комками сырой земли на штыке тоже много может рассказать.
— Бензин не течет. Вот ребятам повезло! В сорочках родились! — суетился Метлицкий, приступая в съемке.
— Ты прав, они тоже всегда так считали.
Тихий достал сотовый телефон и протянул Метлицкому.
— Я продиктую тебе номер. Поговоришь с майором Марецким. Он должен прибыть сюда первым, а заодно и врачей вызови.
— Степа Марецкий? Так я его отлично знаю. Мы с ним старые приятели, не одно дело распутывали.
— Тем лучше. Пусть считает, что и это ты сам распутал, а про меня забудь. — Он подал фотографу конверт. — Тут тебе краткий путеводитель по твоему расследованию. Пока Марецкий сюда доберется, ты уже будешь в курсе событий. Прощай, Жека.
Тихий выгнал машину из леса и повернул в сторону Москвы. Через полчаса ему стали попадаться на пути милицейские машины с сиренами, «скорые помощи» и все то, что обычно встречается на месте аварии.
Мифодий даже не замечал их, он думал о своем. Как бы вы восприняли приход к вам в гости покойника? Да-да, настоящего покойника. Человек умер, и вдруг он заявляется к вам как ни в чем не бывало, да еще с румянцем на щеках.
Адвокат Вольтович очень обрадовался приходу своего клиента с того света.
Они даже расцеловались. И куда только кривая в этой жизни не выведет. Остается только головой встряхивать и глаза протирать.
— Рад тебя видеть, Митя.
Рогозин вошел в квартиру, и они устроились в кабинете хозяина. Весь письменный стол был завален свежими номерами газет.
— Как тебе жилось в изгнании? — спросил Вольтович, разливая коньяк по рюмкам.
— Как зрителю на цирковом представлении. Иногда смеялся, хватаясь за живот, иногда захватывало дух. Но самое важное, что ты сидишь в удобном кресле зала и наблюдаешь за артистами на арене, умышленно попадающими в экстремальную ситуацию, передвигаясь по канату без страховки.
— Представление окончено, как я понимаю?
— Остался последний трюк. Совершенно безопасный. И я сам в нем приму участие, а потом пойду в гардероб, возьму свою шляпу и откланяюсь.
Вольтович подошел к столу и начал перебирать газеты.
— Тут много любопытного. Ты читал?
— Не хочу засорять себе голову мусором. Расскажи вкратце, что они там калякают, — В основном о заговоре твоей дочери, они, разумеется, называют ее женой, с Кречинским. Она ему заказала пятерых человек, причем сделала это в письменном виде и в любопытной форме. С элементами мистики на картах «вуду» с кровавыми отпечатками. Некий репортер Евгений Метлицкий провел свое расследование и прекрасно, талантливо расписал в подобающих красках ужасную картину заговора волчицы против своего мужа и ненужных свидетелей, — он отбросил одну газету и взял другую. — А в сегодняшней прессе заговор приобретает новые формы.
Оказывается, у Вики было подписано соглашение с другим подполковником милиции, неким Тюничем. Его труп откопали в лесу, там же нашли пистолет, из которого он убит, с ее отпечатками пальцев.
— Как она?
— Переломы ног в четырех местах. Очевидно, останется хромой. Девяносто шесть швов на лице. Помещена в специализированную больницу под охрану.
Кречинский получил переломов не меньше, но у него сильная травма головы. Ничего не помнит, никого не узнает. Полная амнезия. Если, конечно, не симулирует.
Рогозин выпил коньяк и налил себе еще рюмку.
— Что касается золота, то из него сделали самую громкую сенсацию. Тут даже помещены снимки диадемы и алмаза «Святой Франциск». «Российским сыщикам все же удалось отстоять честь мундира, и сокровища испанских королей в полной целости и сохранности вернутся на родину. Представители испанского правительства уже вылетели в Москву за национальным достоянием». А? Как тебе это нравится?
— Все логично. А иначе и быть не могло.
— За твою светлую голову! — поднял рюмку Вольтович.
Они чокнулись и выпили.
— Банкиры вели себя достойно? — спросил Рогозин.
— Ну, разумеется. Они действовали строго по твоим инструкциям. Я объездил с Викой все банки, и ни один не оказал сопротивления. Средства были переведены на ее имя, и она получила ключи от всех личных ячеек. Все произошло так, как ты хотел. Но меня другой вопрос интересует. Как тебе удалось договориться с киллером? Ведь ты же рисковал собственной шкурой!
— Брось, Боря, ничем я не рисковал. В «Клубе гурманов» он меня не убил бы.
За дверью вооруженная охрана, под окнами охрана, если бы он вздумал прыгать с третьего этажа. Его каждый раз тщательно обыскивали, а у меня в кармане лежал пистолет. Что он мог сделать? Стрелять из окна напротив? Так я в этом номере не жил. Я приходил туда, когда мне звонили снизу и докладывали, что ко мне пришел сыщик. Неужели ты думаешь, я стал бы сидеть в вонючей комнатенке, когда напротив есть дом с очень удобными позициями для стрельбы. Нет, разумеется. В моих шикарных апартаментах всегда были задвинуты шторы и работал кондиционер.
Как только киллер уходил от меня, я выходил следом и шел в свой бункер.
— Да. Мне трудно представить тебя живущим в тринадцатиметровой комнате. Но когда ты понял, что Вика приступила к своей задумке? После того, как она пришла ко мне?
— Нет, Боря. Начнем с того, что задумка принадлежит мне, а не Вике. Она знала о золоте с самого начала, и когда силовики меня обложили со всех сторон, я ей сказал: «Сохранить и продать золото можно только одним способом. Я должен умереть и дело закроют. Мы с тобой должны подумать, как это сделать». Вот так я сам подал ей эту гениальную идею, а она воплотила ее в жизнь. Не без моей помощи, разумеется. А потом я встретился с Хьюго Ласкером. Он знал о моем плане и доложил мне, что на него вышел некий подполковник милиции Тюнич и предложил сделку. Ласкер взял тайм-аут и посоветовался со мной. Мы решили, что ему надо соглашаться. И Ласкер дал «добро» Тюничу на покупку золота. Логика была проста.
Подполковник мог взять себе в сообщницы только Вику. Иначе ему было не подобраться к золоту. Их встреча состоялась, и они, как мы теперь знаем, заключили соглашение. Я ждал, скажет мне об этом Вика или нет? Ведь ей предложили мою идею воплотить в жизнь. Если бы она мне рассказала правду, то сейчас сидела бы здесь вместе с нами, но она решила, что умнее меня и сама сможет сыграть свою партию. За это и наказана соответственно деяниям. Вот когда я получил сигнал к действиям. Я подыгрывал им, как только мог. Даже переживал за нее, когда она допускала ошибки. Первая и непоправимая ее оплошность заключалась в том, что она влюбилась в слюнтяя Кречинского. Когда речь идет о золоте, любые чувства превращаются в твоего главного врага, и киллер здесь не поможет. Нужен холодный расчет и трезвая оценка обстановки. Психология также занимает не последнее место. Приведу пример с киллером. Все они люди мнительные, гордые, с амбициями. Их нельзя оставлять в дураках. Подумай сам, как ты будешь себя чувствовать, если выиграешь процесс на суде и освободишь убийцу из-под стражи? Вместо расстрела он получит свободу. Ты будешь собой гордиться, как профессионал, а не тем, что выпустил преступника на волю. А вместо благодарности он тебе скажет: «Дурак ты, дядя. Я сам все подстроил, а ты только выкобенивался перед публикой. Пошел вон».