Тем временем Александра, сделав большой круг, очутилась перед жилищем Бориса Яковлева. Это был многоэтажный дом с несколькими дворами. Александра миновала несколько мрачных коридоров и, не встретив никого, дошла до маленькой двери, к которой была прикреплена карточка:
Борис Ильич Яковлев
Студ. Импер. Петерб. Университета.
Он все еще был студентом. Улыбка нежности скользнула по лицу Александры. Что он делал за границей и что ему пришлось перетерпеть там? Она хорошо знала его бедность и бескорыстие. В то время, как она стояла перед дверью и раздумывала о том, что ей навеки придется проститься с Борисом, она услышала голоса. Совсем необычная для нее неуверенность в себе и страх заставили ее спрятаться в мрачном углу между стеной и дверью. Мимо проходили какие-то люди, странно возбужденные. Они бросали скороговоркой отрывистые фразы, полные страшного желания, и резкий смех какой-то женщины откликался им зловещим торжеством.
- Мы здорово задали им...
- Кто был этот тип, который вышел к нам навстречу с шашкой?
- Не знаю.
- Я ловко уложил его дубиной.
- Он тяжело ранил товарища Васильева.
- Ну, мы зато почистили их.
- Здорово! Мне одному удалось найти двадцать подсвечников из чистого серебра.
- А старик-то собирался держать речь...
Зловещий смех женщины покрыл на секунду отрывки разговора, но потом Александра услышала рассказ о том, как кухонный мужик в испуге валялся на полу в ногах у этих бандитов, а трое дворников заплатили жизнью за преданность своим господам.
Голоса замерли в отдалении.
"Они разграбили какой-то дом, - подумала Александра. - Так далеко зашло уже дело?" Она подумала, не следует ли ей сейчас же поспешить к своему женскому батальону, но сердечная тоска оказалась в этот момент сильнее чувства долга. Александра и не догадывалась, что сейчас она слышала рассказ о нападении на дом графа Мамонова.
На секунду ей пришло в голову, не подвергается ли Борис Яковлев серьезной опасности, прибив к своим дверям визитную карточку. Но потом она сама посмеялась над собой.
"Я мысленно все еще представляю себе порядки старого режима, - подумала она. Царя уже нет и Керенский, во всяком случае, не будет докучать человеку, так яростно боровшемуся с царизмом". Она постучала. Но только тогда, когда она нетерпеливо несколько раз ударила кулаком в дверь, голоса, раздававшиеся внутри, замолкли, послышались быстрые шаги, - ах, как хорошо они были ей знакомы! - и кто-то приблизился в дверям.
Борис распахнул дверь, и Александра увидела наведенное на нее дуло парабеллума. Но когда она в удивлении подняла глаза к своему возлюбленному, то увидела, что его лицо залила густая горячая краска. Тут она заметила седину на висках - седину у двадцатисемилетнего - и ее охватила горячая волна сострадания.
- Борис! - порывисто вырвалось у нее, и она протянула ему руку. Борис, я еще раз должна поговорить с тобой!
Свет в его карих глазах потух.
- В подвенечном платье? - насмешливо спросил он. - Прошло уже много времени с тех пор, как ты переодетая была у меня. Тогда мы поехали на праздник в Яхт-клуб.
Он тихо усмехнулся, как бы издалека, измученный и, как показалось Александре, ослабевший и беспочвенный. Она беспомощно смотрела на свое платье и не знала, что ответить на эти слова. Он взял ее за руку и увлек к себе. Они прошли мимо открытой двери в какую-то комнату. Сквозь папиросный дым она разобрала полдюжины людей со зверскими, угрожающими лицами.
- Нет, не сюда! - воскликнул Борис и открыл другую дверь. Это была его спальня. Александра увидела неприбранную постель и задрожала.
- Голубка, должно быть, боится перед вступлением в буржуазный брак быть оскверненной? - раздался в ее ушах знакомый металлический голос. Она высоко подняла брови и немного пришла в себя. Потом она решительно вошла, держа вуаль на руке. Но она остановилась, когда Борис движением руки указал на единственный стул.
- Кожаных кресел и стульев с гобеленами здесь нет, - злобно заметил он.
Она стояла у стены во всем свадебном великолепии, ее серые, умные, энергичные глаза пронизывающе глядели на него. Ее рот вздрагивал от заглушенных рыданий.
- Не будем сентиментальны, Александра, - сказал Борис после того, как он несколько минут молча разглядывал ее. Он глубоко вздохнул. - Теперь у меня не будет больше времени интересоваться тобой. - Он поднял руку, как бы желая указать на шум, который доносился издалека, усиливаясь с минуты на минуту. - Ты поклялась мне в верности, когда ты в последний раз стояла там, в той комнате, - сказал он, движением плеча указывая на дверь, - мне пришлось ночью скрыться. Друзья доставили меня через границу. Потом я больше ничего не слыхал о тебе. Только несколько дней тому назад я узнал кое-что. Я вернулся из Америки, вызванный Троцким, с которым вместе работал за океаном, и застал тебя невестой другого. Твои клятвы развеялись. Буржуазная сволочь!
Ее рука коснулась его плеча. Она крепко держала его, и их взгляды скрестились.
- Как ты смеешь говорить так? Какое ты имеешь на это право? Теперь дай мне говорить - о! - Ее речь оборвалась. Где-то послышался вой взрыва. Оконные стекла разлетелись со звоном. В разбитое окно ворвался ветер.
- Да, да! - иронизировал Борис. - Завтра Керенский конченый человек. Виселица для него уже готова.
Она презрительно усмехнулась.
- Ты не знаешь Керенского. Но и это не главное. Ты не знаешь народа, и твои друзья не хотят понять, что насилие приносит только гибель. Так уже было однажды. Но дай мне говорить! Я поклялась тебе в верности. Это правда. И я сдержала свое слово и осталась тебе верной, Борис, такому, каким ты был тогда. Ты, как я потом узнала, принимал участие в покушении на Сазонова.
Он кивнул головой.
- Ты знаешь, что я всегда осуждала покушения, - страстно продолжала она. - Я ненавижу тех, кто без особой необходимости убивает людей. Своих братьев, Борис! Мы все рождены русскими матерями. И все-таки... я же ничего больше не могла тебе сказать.
- Они охотились за мной, как за диким зверем.
- И я соблюдала тебе верность, несмотря на все, что о тебе писалось в газетах, - а ведь я тогда была полуребенком, восемнадцатилетняя девушка. Видит Бог, мне не следовало бы тогда знать о всех тех вещах, с которыми нас знакомили перед войной. Но вдруг я услыхала: Борис Яковлев - умер. Я не хотела верить этому. Только тогда, когда эти слухи дошли до меня, я почувствовала, как сильно я любила тебя. Я прислушивалась, искала, читала... все одно и то же: во время нападения шайки преступников на денежный транспорт в Москве ты был разорван на куски. Только тогда я согласилась последовать за доктором Ларионовым в качестве его жены в холерные области. Моя любовь с этого дня принадлежала только отечеству.