Бренкен сделал попытку облегчить бедняге агонию. Он расстегнул ему ворот и начал массировать область сердца. Несчастный облегченно вздохнул.
- Merci, - сказал он. Его стеклянные глаза неподвижно уставились на милосердного самаритянина. Он сделал попытку собраться с мыслями.
- Вся тюрьма, - прохрипел он, - переполнена. Врача нету. Все возвращенцы из Сибири... здесь задерживаются. Братец... mon Dieu, все кончено! Fini... - Последовало непечатное проклятие. - Эти собаки... шакалы... Сулковский... так точно, князь... Нашел кое-что... Ну... все кончено... становишься старым... Женщина... братец... Женщина ненасытна, как волк... Женщина жестока... как тигр... Выматывают твою бедную душу... и тогда... издыхай. Лу... да, и я знаю... я хочу свою долю, Лу... вообще... все чепуха...
Он неожиданно поднялся на нарах и снова неподвижно посмотрел на Бренкена. На его постаревшем лице мелькнуло сознание.
- Офицер?
Бренкен молча кивнул головой.
Умирающий рассмеялся жутким смехом.
- Хе, хе-хе... офицер... - Он сделал движение рукой, как бы показывая, как перерезают горло. - Все пропали, братец... И тогда, скажи сам... такой камень невозможно... миллионы, да. Кто заплатит миллионы за камень? Глупости говорю я. Только женщина в состоянии. Ах, братец! Я умираю...
Он снова упал. Бренкен со все возрастающим возбуждением прислушивался к его полубезумным словам.
О чем говорил этот человек?
Он снова принялся массировать сердце умирающего, который снова на несколько минут пришел в себя.
- Вы уже давно больны? - спросил он.
- Non! Был здоров, как бык, до вчерашнего дня. Никогда не был malade, monsieur! Jamais! Ехал с князем... в автомобиле... никакого представления о плане Лу. Это был план Лу... Может быть, и нет... Не знаю... Женщины, батюшка, похожи на гиен. Что же сделал Сулковский... Батюшка... Oh, mon Dieu!.. Привязал меня к своему автомобилю, велел мне лежать позади автомобиля... часы... целые часы... все больше... долго... бесконечно... день и ночь... я упал... Смерть... убийство. Fini. Оставь меня лежать спокойно!
Рот Бренкена вытянулся в одну узкую, резко очерченную линию.
- Князь Сулковский привязал тебя к своему автомобилю?
- Oui, monsieur! - Умирающий послал ему последний привет потухшими глазами, лежа, вытянувшись во весь рост.
- Почему же, говори! Ведь это же варварство! Это позор!
- Потому что... голубой камень... - Голубой камень... что за голубой камень? Дорогой бриллиант, не правда ли?
Бренкен стал трясти его. Но внезапно понял, что держит в руках умирающего, и ласково провел рукой по его лбу.
Несчастный долго и внимательно глядел на него. И в то время, когда предсмертный пот крупными каплями выступил у него на лбу, к нему еще раз вернулось сознание, и он сделал последнее усилие:
- Ты должен знать, товарищ, что Лу самая замечательная женщина между Парижем и Владивостоком. Я знаю женщин.
- Лу? Кто такая Лу?
- Лу де Ли, солистка императорского балета.
- Ага, я знаю...
- Я знаю женщин, товарищ... oh, mon ami... что за женщина! Князья и короли валялись у нее в ногах. Любовь? Любовь это ничего. Любовь чепуха. Но любовь Лу... Из-за Лу я проиграл, прокутил, растратил все свое состояние. Я был маркизом де... Но это к делу не относится. Из-за Лу я попал в легион, испанский легион в Африке... Я был пиратом в китайских водах... Владельцем кабачка в Аляске... oh, mon ami... все ради Лу. Я любил Лу, как...
Умирающий нервно сжал руками свою истерзанную грудь... Воздух с громким свистом вырвался из разбитой грудной клетки.
- Но голубой камень... послушайте, что все это имеет общего с голубым камнем? Я хочу больше знать!
Умирающий медленно впадал в агонию.
- Голубой камень! - еще раз крикнул Бренкен.
Словно повинуясь призыву издалека, бывший маркиз еще раз открыл глаза. Его лицо как-то странно преобразилось и сияло, как будто он был во власти какого-то светлого видения.
- Голубой камень... - пробормотал он. - Князь... Лу хотела иметь самое драгоценное, чем владеет Россия... compris, oui?
- Я правил автомобилем, знал... видел... но Сулковский не хотел сообщников... О-о-о-о, товарищ, молись за меня... L'amour, о la-la! L'amour...
Он неестественно широко растопырил ноги. Его суставы хрустнули, послышался последний вздох, грудь сжалась. Вольдемар фон Бренкен остался наедине с мертвецом.
В то время, как в его мозгу лихорадочно мелькали мысли и планы, он закрыл глаза бывшего маркиза, этого крестоносца любви, о котором он так мало знал и от которого он так много узнал в эти роковые минуты. Потом он исполнил последнюю волю бездомного бродяги и с чувством прочел "Отче наш" за упокой бедной души - тут же, на полусгнивших нарах.
Взволнованный, он подошел к окну, пробитому высоко под потолком, и в состоянии сильного напряжения посмотрел на краешек желто-серого неба.
Он напал на след голубого Могола!
Князь Сулковский украл его! Украл для великой куртизанки Лу де Ли, бывшей солистки императорского балета, которая сейчас выступала в Аквариуме.
Он часто видел ее портреты. Да, она была самой красивой женщиной между Парижем и Владивостоком. Несчастный маркиз был прав.
В ее руках, следовательно, теперь находился роковой бриллиант дома Романовых. Бренкен не был суеверен. Человек по природе прямой и примитивный, он как-то не воспринимал сверхъестественных явлений, но он верил в определенные причинные связи.
Пусть они на первый взгляд и кажутся непонятными и противоречащими здравому смыслу, но он верил в рок и в вестников рока. Он верил, что судьба человека связана с вещами, находящимися вне грани доступного изучению.
* * *
День тянулся ужасно медленно. Час проходил за часом. Наступили сумерки. Бесконечная ночь рядом с умершим. История этого несчастного не давала покоя Вольдемару фон Бренкену. Снова голубой Могол вызвал несчастья и преступления. Он знал тайну голубого Могола. При дворе часто говорили об этом. Его называли также "большой Орлов" - может быть потому, что этот род был так же замечателен и велик, как этот бриллиант.
Первый из Орловых был стрельцом, с большим трудом избежавшим казни во время расправы Петра Великого со стрельцами. Его внук Григорий Григорьевич Орлов был одним из тех людей, которые в ночь с 27 на 28 июня 1762 года возвели на престол Екатерину II. Он умер в Москве в состоянии безумия. Его брат Алексей Григорьевич, убийца Петра III, умер вдали от родины. В жизни братьев Орловых голубой Могол всегда играл известную роль. Уже Иван Грозный владел этим бриллиантом... Он отнял его у царевича Иоанна Иоанновича, полагая, что его сын - его соперник у Марии Нагой, его молодой жены, и вскоре после этого грозный царь убил своего наследника. Павел I проиграл его в карты, как рассказывали... Тот самый Павел, который погиб под ударами преступных рук... и вдруг Бренкену вспомнилась кровавая судьба русских царей. Никогда раньше он не думал об этом... Борис Годунов, отравившийся от страха перед Лжедмитрием, Павел I, Александр II, Петр III. И разве не говорили, что и Великая Екатерина была отравлена?.. Да, это была жуткая галерея, достойная кисти Гойи, - история русских царей. Варварские случаи... кровь... - история русских царей. Варварские случаи... кровь... скрытые драмы... Эта несчастная Гессенская принцесса... прибыла в Россию, также не ведая ни о чем, как за полтораста лет до нее София Фредерика Ангальт-Цербстская, но принцесса Аликс не обладала крепкой здоровой натурой будущей императрицы Екатерины...