Неспящая Красавица.
Я приготовилась ответить на звонок сладким приятным голоском, пусть это было чистым притворством, потому что в тот момент я была равно далека как от сладости, так и от приятности, но, как сказала я Кэссиди, чему удивляться, когда проводишь бессонную ночь в обществе копа.
— Да ну? А я-то думала, что бессонная ночь в обществе копа тебе в радость, — зевнула Кэссиди, пока я вытаскивала мобильный.
— С другим копом и по другой причине, — прорычала я. Я успела еще прочистить горло и нажать кнопку, прежде чем звонок переключился на голосовую почту. — Доброе утро, — произнесла я, надеясь обезоружить Кайла своим шармом на расстоянии.
— Купи себе новый словарь, потому что я не понимаю, как это утро может быть добрым. Немедленно сделай заказ. Нет, подожди. Ты много работаешь дома. Купи его сама. Получишь налоговую скидку. Это должно тебя порадовать.
Я шлепнулась обратно на кровать, роскошную удобную кровать, полежать в которой мне довелось всего несколько часов после того, как детектив Кук закончила точить об меня свои зубы. Мысль о том, что звонит Кайл, наполнила меня возбуждением и страхом. Мысль о том, что звонит редактор, даже не посещала мою затуманенную усталостью голову.
— Здравствуйте, Эйлин, — выдавила я из себя, а Кэссиди от изумления так и подскочила на постели.
Эйлин Фицмонс — больше чем редактор. Она мое проклятие. С ее предшественницей Ивонн Гамильтон мы были не то чтобы закадычные подруги, но сработались и неплохо ладили. Она предоставляла мне широкую свободу действий, а я всегда с сочувствием выслушивала ее жалобы на жизнь, хотя большинством своих проблем она была обязана своему несносному характеру и отсутствию управленческой хватки. Но дела у нас шли.
А с Эйлин была одна видимость дела. Эйлин невероятно усложнила нашу работу, потому что ей нравилось, когда люди из кожи вон лезли, чтобы ей угодить. Она, кажется, считала это проявлением любви.
— Может, ты собираешься сообщить мне, что оказалась в гуще самой что ни на есть пикантной истории, но только недельки через две? Или снова задумала играть в молчанку и всех нас оставить с носом?
Эйлин всегда говорит тихо и ровно, но ее речь так и брызжет сарказмом. У нее холодные зеленые глаза и колючая челка, которая постоянно падает на ресницы, и она вечно откидывает ее тыльной стороной ладони, что делает ее похожей на умывающегося возбужденного котенка.
— Нет. И нет пока никакой истории, — сказала я, отчаянно желая кофеина в любой форме. Я легла очень поздно — точнее, очень рано. Когда же я оказалась в постели, то благодаря детективу Кук была настолько взбудоражена, что не могла уснуть. Я стала бы есть землю на кофейных плантациях, чтобы продержаться до конца этого разговора. Кэссиди на противоположной стороне комнаты выбралась из постели и пошла в ванную. Да, принять душ тоже было бы неплохо.
— Где труп, там и история.
— А с кем вы разговаривали? — Одна мысль, что на Манхэттене уже обо всем пронюхали, привела меня в ужас. Мистер Винсент и Ричард наверняка встали еще раньше или вообще не ложились, готовя свои показания и укрепляя позиции перед натиском прессы, но для сообщений в новостях еще слишком рано.
— С друзьями.
Я едва не выдала свое удивление, но сдержалась.
— Тогда они, вероятно, рассказали вам то же, что знаю я. Посторонним полиция ничего не сообщает.
— Разве ты не специалист по связям с полицией?
Тут нервы у меня окончательно сдали, и я едва не отсоединилась, но вовремя вспомнила о жалких остатках на своей банковской карточке и стиснула зубы.
— Вы звоните по какому-то особому поводу, Эйлин, или специально встаете в шесть утра, чтобы и другим жизнь медом не казалась?
— Нет. По выходным я встаю не раньше семи. Следи за развитием событий.
— Что-что? — Когда я взялась за дело Тедди Рейнольдса, то надеялась, что оно станет для меня пропуском в серьезную журналистику. Но я не собиралась ввязываться в дело Лисбет. Пока. Однако приказ начальства следить за событиями не сулил мне никакого продвижения по службе. Он был совершенно бессмысленным. — Для какого издания?
— Для нашего.
А, понятно. Мою статью поместят где-то после нашей новой автомобильно-кулинарной колонки, адресованной мамашам, чьи сыновья участвуют в гонках. «Цайтгайст» — журнал «женского направления», то есть мы пишем о трех больших «С»: Секс, Стиль и Съесть, чтобы сбросить. Или, как утверждает Кэссиди, трех «-да»: мода, еда и… Ну, у Кэссиди хорошо выходит говорить в таком духе. Ее хрипотца и бесцеремонная манера действуют как британский акцент — сказанное сразу приобретает налет глубокомыслия.